Пепел после тебя
Шрифт:
Сглатываю.
Хреново он себя чувствовал, это очевидно. Я тоже так себя чувствовала, когда Егор внезапно опять появился в моей жизни. Но я дала нам шанс. А отец должен дать его мне!
Открываю рот, чтобы ответить, но отец взмахом руки заставляет меня захлопнуть его.
– Этот парень болен! – рычит он. – Он преследует тебя! Ты что, не понимаешь? Сначала преследовал из-за флешки. Флешку он не получил, его отца посадили. Как думаешь, что он от тебя хочет теперь?
– Не то, что ты думаешь!
– Тогда что? – папа пытливо смотрит
– Он просто хочет быть со мной! – выпаливаю я. – Он маму искал, ты же знаешь. А с отцом у него были сложные отношения. И ему плевать, что Захара посадили.
– Ну пусть так, – отвечает отец. – Но выглядит его поведение крайне неадекватным. Этому парню нужна психологическая помощь. Он преследует мою дочь. И с этим я могу обратиться к соответствующим органам.
– Папа, не надо! – меня аж подбрасывает.
Вскакиваю на ноги.
– Сядь! – рявкает отец.
Падаю обратно на кровать.
– Ты же так не сделаешь?.. – слёзы не дают говорить и дышать. – Я буду всё отрицать! Он меня не преследует!
– А если мы спросим одноклассников?
Да Господи! Они же были свидетелями наших конфликтов... И всё между нами поначалу выглядело довольно мерзко. Наладилось совсем недавно. И одноклассники у нас не самые адекватные...
– Папа... Ну пожалуйста... Дай всё объяснить!
– Объясняй.
– Мы встречаемся. У нас отношения. Всё очень серьёзно.
Он качает головой. Отчаянно, безнадёжно, устало. Словно растеряв все силы, наваливается на спинку кресла.
– Ты мне выбора не оставляешь, Алина... Мы завтра же уедем.
– Куда?
– Не всё ли равно? – разводит руками.
– Нет! Я никуда не поеду! Мне скоро восемнадцать! Хочешь, чтобы я...
Решительность во мне резко тает вместе с потоком слов. Не могу я сказать отцу что-то столь ужасное.
– Ну? Что ты сделаешь? – тяжело смотрит на меня.
– Уйду от тебя, – отвечаю шёпотом, не глядя в глаза.
Не могу смотреть. Умру от его осуждения и обиды. Папа растил нас с Юлианой без мамы. Как я могу быть такой неблагодарной скотиной?
– Повтори! – рычит он.
Пару секунд молчу, не в состоянии ничего сказать. Потом нахожу в себе силы... Ну или черпаю её из «люблю тебя» на моём телефоне... Потом поднимаю взгляд и, глядя отцу в глаза, начинаю говорить.
– Мне предложили контракт в качестве модели, представляющей одну косметическую фирму. В марте я смогу подписать договор без твоего согласия. Там хорошие гонорары, разъезды по Европе. Я смогу сама себя обеспечивать. Я уйду от тебя и начну жить самостоятельно. А позже выйду замуж за того, кого люблю. Ты не сможешь мне помешать.
– Не смогу, – кивает он. – Но пока у меня ещё есть несколько недель, чтобы вдолбить в твою голову хоть какие-то здравые мысли. Хочешь быть моделью? Хорошо. Как бы меня это ни бесило. Пожалуйста, занимайся этим, если тебя интересует такая работа и жизнь. Но Грозный – это табу. Либо ты быстро выздоравливаешь от него, либо пакуешь чемоданы.
Он встаёт. Похоже,
Я своего отца хорошо знаю. Он всю жизнь меня любил и баловал. В те моменты, когда приходил домой в качестве отца. А вот когда заявлялся в роли тренера футбольной команды – то тушите свет... Он превращался в тирана, деспота, самодура. Все должны были маршировать под его дудку. Обычно он умел вовремя переключаться из одной своей ипостаси в другую. А тут, похоже, заклинило. Потому что Егор – его личный триггер.
Надо что-то придумать. Как-то их помирить.
Долго смотрим друг другу в глаза. Решаю включить ребёнка.
– Пап... Ну пойми меня, пожалуйста! Я не хочу менять школу. Снова. Мне психологически очень сложно бегать из города в город, из школы в школу. Я хочу, чтобы у меня были друзья.
– Понимаю. Но с ним ты учиться не будешь, – отрезает он.
– Тогда лучше домашнее обучение...
Глаза вновь печёт от слёз.
– Я тебя услышал.
С этими словами он уходит.
– А как мне учиться дома без компьютера и телефона?! – запоздало выкрикиваю я.
Отец вновь заглядывает в мою комнату.
– Договорюсь с Ольгой Абрамовной, чтобы присылала домашнее задание мне.
– Но... А как же проекты?.. Информация из интернета? Без компьютера сейчас вообще никак!
– Ну мы же как-то выжили! – вновь рычит отец. – Не сдохли без ваших интернетов!
Дверь захлопывается.
Ну конечно, они выжили... Выжили и стали вот такими чёрствыми сухарями!
Гашу свет и ложусь на кровать лицом к окну. Шторы забыла закрыть... Вглядываюсь в балкон десятого этажа дома напротив. Свет в комнате горит, хорошо подсвечивая силуэт человека на балконе. Егор... Резко вскакиваю и подбегаю к окну. Отодвигаю тонкую дневную занавеску. Да, это Егор. И он меня не видит, потому что в моей комнате темно.
А я вот могу смотреть на него. И поплакать немного над тем, как всё у нас с ним трагично.
Никак не клеится... Ни в начале, ни в середине, ни в конце. Есть только короткие эпизоды, когда всё вроде бы становится нормальным, и ты чувствуешь твёрдую почву под ногами, уверенность в завтрашнем дне и в Егоре. Но почти сразу же что-то или кто-то эту уверенность отнимает. И его тоже у меня отнимают...
Вижу голубое свечение телефона возле лица Егора. Возможно, он пишет мне. Или звонит. А там отец с моим телефоном...
Меня так стремительно накрывает злостью, что я, не отдавая себе отчёта, выбегаю из комнаты. Отец на кухне. Слышу его грозный голос.
– Ты проблем с законом хочешь? Оставь мою дочь в покое!.. Что значит – придёшь? К нам? Да кто тебя впустит? Мне плевать на твои объяснения!..
Прижимаюсь спиной к стене в прихожей. Из комнаты выглядывает бабушка, прислушивается к словам отца, поджимает губы... Может, она и слышит через раз, но прекрасно понимает, что происходит. С теплом смотрит на меня, раскрывая объятья. И я сдаюсь. Утыкаюсь носом в её плечо и тихо плачу.