Пепел после тебя
Шрифт:
Нужно наведаться в магазин. Забить холодильник до отказа, купить какие-то гигиенические женские штучки... В общем, всё, что будет ей необходимо.
И так меня вдохновляет эта мысль, что я сияю, как новогодняя ёлка.
Алина будет жить здесь! Со мной!
Она заходит на кухню, тяжело опускается на стул. Уже полностью одетая. Обняв чашку с чаем подрагивающими пальцами, слепо смотрит в стену.
– Я так не могу... – шевелятся её губы.
Тут же приближаюсь и опускаюсь перед ней на корточки.
Мои мечты рушатся.
– Чего не можешь?
– А вдруг ему там плохо стало после моего ухода? Или бабушке... – переводит на меня опустошённый взгляд. – Я хотела бы быть эгоисткой... Но не могу.
Глажу её ноги, колени... Потом приподнимаюсь и припечатываюсь к губам в долгом поцелуе. Выпрямляюсь и с поддельной бодростью в голосе произношу:
– Мы ему позвоним. Прямо сейчас. А потом решим, что делать дальше. Идёт?
Кивает. Отдаю ей телефон. Свой она оставила дома. По памяти набирает номер отца.
– Поставь на громкую.
Ставит. Напряжённо слушает гудки. Голову втянула в плечи, вся сжалась.
– Да?
– Пап... Это я.
– Ну хоть позвонила, – усталым голосом произносит Столяров.
– Прости, пап... Я не хотела так сбегать, но ты не оставил мне выбора, – начинает лепетать Алина.
Он молчит. А я сжимаю челюсти. Тема с Тимофеем для меня совсем не закрыта.
– Пап... – Алина глубоко вздыхает. – У меня всё хорошо, если тебе интересно. Собираюсь в школу.
– Домой ты, видимо, не собираешься, – констатирует угрюмо.
– Вернусь, если ты понял, почему я ушла.
– Чего ты хочешь, Алина? Чтобы я его принял?! – внезапно рычит Столяров. – Этого не будет!
– Почему?! – отчаянно всплеснув руками, Алина всхлипывает.
Я сжимаю зубы так, что чувствую крошки эмали на языке.
– Потому что я твой отец. И это нормально, когда отец хочет защитить свою дочь от необратимых последствий. Ты помнишь, что сделали его друзья с моей командой в одной из потасовок? Тимофей лежал в больнице с сотрясением. Алексею сломали ногу. Дамир!.. Да много, кто пострадал. Ну или вспомни свою шею. Ты прятала эти синяки от меня, но я же видел.
Алина инстинктивно хватается за горло, метнув на меня испуганный взгляд.
Давление подскакивает, глаза наливаются кровью. И я просто в ахере, если честно.
А что было с её шеей, мать вашу? Почему я не в курсе?
– Пап, мне пора в школу. Позже позвоню, – быстро тараторит она, испуганно взирая на меня.
Сбрасывает вызов. Кладёт телефон на край стола, обнимает себя за плечи и тихо произносит:
– Егор, не смотри на меня так, пожалуйста.
А я не знаю, как я смотрю. Возможно, уничтожаю её сейчас вместе с собой. И пи*дец как ненавижу себя.
Мой голос хрипит:
– О каких синяках шла речь?
Губы Алины дрожат.
– Тот парень... В доме Фора... Когда вы вломились... Он сказал, что ты его прислал... Сказал, что если пойду с ним, драка прекратится... И я пошла... А он... – вновь хватается
О своей шее – нет!
Круглов, сука! С ним там уже разобрались. Он играл на стороне моего отца. Действовал вместе с девкой, имя которой я и не помню. Но это всё неважно сейчас. Сейчас меня трясёт оттого, что Алина пострадала намного больше, чем я предполагал. И рвёт на части от этого понимания.
Руки дрожат, в ушах гудит. Сердце долбится о рёбра.
Я отшатываюсь... Отворачиваюсь. Не могу смотреть мышке в глаза.
Слышу, как скрипит стул. Чувствую холодные ладошки на своей спине.
– Егор... Мы же это уже пережили. И отец тоже переживёт. Ты не виноват...
– Но я виноват! – резко разворачиваюсь к ней. – Виноват... Лишь я один виноват, – подрагивает мой голос.
Взгляд падает на её тонкую, чистую сейчас шею. Пальцы несильно обхватывают её. Бережно глажу. Прижимаюсь к нежной коже губами и снова глажу, невесомо целуя. Алина замирает и, кажется, перестаёт дышать.
Моё сердце щемит от нежности, которую хочется дарить только этой девочке. Но... возможно... я действительно не тот парень, от которого она должна эту нежность принимать.
Выпрямляюсь. Отпускаю её шею. Вообще больше не пытаюсь обнять, как бы ни хотелось. Смотрю в карие глаза, в которых сейчас застыли слёзы.
– Скажи, мышка, – грустно усмехаюсь. – Ты любила Тимофея?
Глава 36
Алина
Что он такое говорит... Почему спрашивает об этом сейчас?
– Егор...
Предупреждающе раскрывает ладони.
– Просто ответь!
Отчаянно трясу головой.
– Зачем? Это всё в прошлом! Тимофей в прошлом.
– Любила или нет?
Меня практически сносит от его эмоций. Боль, отчаяние и немного сумасшествия. Оно в его зелёных глазах. Словно он сам не понимает, зачем это делает, но остановиться уже не может. А я, ничего лучше не придумав, просто безбожно вру:
– Нет, не любила. Доволен?
Качает головой. Не верит.
Отворачиваюсь, не выдерживая этого давящего взгляда. И, стоя спиной к Егору, тихо выдыхаю:
– Нам нужно в школу.
Он молча собирается. Мы одеваемся в прихожей под внимательным взглядом Чёрного. Этот кот нас провожает и будто бы даёт хозяину чёткий посыл, что будет здесь его ждать.
Выходим из квартиры, едем в лифте. Между нами бетонная стена. И она всё выше и выше. В моих мыслях хаос... Садимся в машину, едем в школу.
Наверное, я что-то не так сказала... Не нужно было врать. Но я не уверена, что мои чувства к Тимофею можно назвать любовью. Да, он мне нравился. Он был со мной нежен и внимателен. Но меня не трясло в его присутствии так, как трясёт от Егора. В хорошем смысле. И мои глаза так не сияли. И я не задыхалась без него...