Пепел после тебя
Шрифт:
Не хочу я выбирать между отцом и Егором. Но папа заставляет меня выбирать...
– Шшш... Всё, Алинка, успокойся, – утешает бабуля. – А твоему папе я сейчас по башке настучу.
– Ей лучше настучи! – рявкает на бабушку отец, появившийся в прихожей. – На вот... Забирай свой телефон, – внезапно отдаёт мне гаджет. – Посмотрим, умеет ли твой Егор держать слово.
Трясущимися пальцами сжимаю телефон и иду за отцом, который вновь направляется на кухню.
– Что это значит? Что он тебе пообещал?
– Что не
Я застываю.
Отец ведь лжёт, да? Или Егор ему солгал. Что значит – не будет меня беспокоить?
Глава 33
Гроз
Сонно моргая, почти не слышу, что вещает наш историк. После бессонной ночи меня размазывает прямо по парте. Навалившись на неё руками и уткнувшись подбородком, врубаю телефон, лежащий перед глазами.
Мне просто физически необходимо вновь перечитать ночную переписку с Алиной.
Мне плохо без моей кареглазки.
Первую пару вечерних вызовов от неё я проигнорировал. Не был уверен, что это она, а не её отец с дебильной проверкой. А потом она написала мне. В час ночи.
Алина: Егор, что происходит?
Я: Докажи, что это ты. Я обещал твоему отцу тайм-аут.
Алина: Доказать?.. Когда мы были в твоей спальне, я выяснила, что ты боишься щекотки. Это сойдёт за доказательство?
Я боюсь щекотки, да. Мне всегда было стрёмно от этой ущербности во мне. Ну типа я же Гроз, я не имею права на страх, и всё такое... Алину это очень позабавило. Она щекотала меня и сама хохотала.
Я: Хорошо. Это ты.
Алина: Так у нас тайм-аут?
Я: Конечно, нет. Но для твоего отца давай «да»?
Алина: Не знаю...
Я: Мы справимся.
А потом я шёпотом наговорил ей голосовое сообщение.
«Я скучаю... Хочу быть рядом... Прости меня».
Алина: Тебе не за что извиняться.
Я: Есть. Были бы у нас здоровые отношения с самого начала, всего этого не было бы.
Алина: Скоро мне восемнадцать. Отец не сможет решать за меня.
Я: Нормальный батя у тебя. Он родитель, который защищает своего ребёнка. Не нужно с ним ругаться.
Алина: Я не хочу ругаться, я хочу, чтобы он понял меня без конфликтов. Но не знаю, как.
Я: Мы что-нибудь придумаем.
Алина: Обещаешь?
Я: Обещаю. И удали у себя нашу переписку.
Алина: Хорошо.
Я: Спокойной ночи, моя мышка.
Алина: Спокойной ночи.
Сердечко, присланное в конце, разбередило мою душу окончательно. Это её способ сказать мне «люблю».
Я всю ночь не спал, маясь от этой неопределённости и варясь в страхах. Если Столяров увезёт Алину в неизвестном направлении, я, конечно, всё равно её найду. Но быть вдали от неё даже какое-то короткое время просто невыносимо.
С тоской смотрю на пустой соседний стул. Официально Алина на больничном. Может, мне тоже
«Учиться, – услужливо подсказывает мозг. – И доказывать Столярову свою адекватность».
Ну ладно...
Уроки проходят как в тумане. Вернулись Жанна и Боярский... Они там чё-то мутят против нас, но мне как-то похеру. Жизненной энергии уже не хватает на всех сразу. Пару раз я рычу на девку Купидонова, потому что она лезет ко мне с вопросами об Алине.
Не понимаю я эту блонди. Чё ей надо? Вот Борисова мне более понятна. Со своим прошлым – бегством из Англии и маниакальным увлечением Купидоновым – сейчас она благоразумно сохраняет дистанцию. Отгородилась ото всех. В столовой сидит одна, на уроках прилежно учится, по сторонам особо не смотрит.
У неё явные проблемы с головой, теперь я вижу это невооружённым взглядом. И то, как она смотрит на Купидонова, я тоже вижу.
Не дай Бог мне так же смотреть на Алину!.. Любовью в Таниных глазах и не пахнет. Вожделение, зависимость и ненависть от невозможности получить желаемое. Этой девочке надо лечиться. И эта тётка – наша класнуха и одновременно школьный психолог – просто идиотка, раз этого не замечает.
– Егор! – внезапно догоняет меня эта самая идиотка в коридоре. – Хотела уточнить насчёт проекта. Как продвигается?
А я не знаю... Алина, напустив на себя таинственности, обмолвилась как-то, что всё готово, но мне проект не покажет. Во всяком случае, не раньше, чем мы будем его зачитывать перед классом. А потом случился её отец. И теперь я вообще не знаю, когда Алина здесь появится.
– В порядке, – пожимаю плечами. – У нас ведь есть ещё неделя, да?
– Да.
Ольга Абрамовна уже собирается ретироваться, но я останавливаю её, нахально придержав за локоть.
– Скажите, а как внимательно Вы изучали Борисову?
Она хмурится.
– А почему ты спрашиваешь?
Выдерживаю пару секунд паузу, изучая глаза училки за стёклами её очков.
– Егор, в чём дело? – машинально поправляет, надавив пальцем на дужку.
– Ну Вы же знаете, что она не совсем здорова?
По ошеломлённому взгляду Абрамовны понимаю, что не знает. Значит, приняли Таню в школу по указанию пьянчуги директора, который закрыл глаза на инцидент в Англии.
Меня он тоже принял, закрыв на многое глаза.
– Ладно, проехали, – отступаю.
– Егор! – требовательно смотрит на меня училка. – Таня – девочка непростая, но... Я не понимаю...
– Просто приглядывайте за ней. Вы поймёте, – напускаю таинственных ноток в голос и ухожу.
Насчёт класнухи я понял, что она в силу одиночества (детей и мужа у неё нет) очень любит копаться в жизнях учеников. Короче, теперь я подтолкнул её копать под Таню. Возможно, с моей подачи Борисова всё-таки получит надлежащую помощь. Если это лечится вообще!