Пепел жизни
Шрифт:
От этого мой интерес к незнакомке лишь разогрелся. Не знаю, где ее нашел Мулцибер, но придется приложить усилия, чтобы фея на сбежала раньше времени.
– Я Астарта, сестра Мулцибера. Брат дома?
Я едва подавила улыбку, заметив замешательство на лице феи. Она пару раз моргнула, а затем молча указала ладонью на дворец, где в дверях стоял сатир и какой-то мужчина, тело которого шло рябью, сменяясь на безликую тень. Они о чем-то активно спорили. Сатир активно жестикулировал руками, едва не отбивая чечетку копытами, а мужчина стоял и смотрел на него, как на глупую козявку, попавшую ему под обувь.
Надо
Фея, уставшая держать руку на весу, опустила ее и пошла в сторону дворца. Я последовала за ней, втягивая носом фруктовый аромат, который наверняка свел с ума не одного мужчину.
Глава 16
Августин
Тьма начинает рассеиваться.
– Ради всех мойр, хватит упрямиться как баран.
– Я сатир! – взвизгнул Клерс и стукнул копытом так остервенело, что едва не пробил деревянное крыльцо, которое противно скрипнуло в ответ.
– Не вижу разницы, покуда ты орешь, как недорезанная свинья.
Нацепив безразличие на лицо, я ликовал в душе. Нравилось изводить сатира, чувствовать, что мое присутствие его смущало и приводило в бешенство.
Наши споры начались еще в комнате, которую отвел Мулцибер специально для изучения манускриптов и сказаний, что оставили после себя мойры. Древний язык, которым владели сестры, был подвластен только тем, в ком текла кровь божества. Мулцибер, несмотря на то что его родители некогда жили на Олимпе, но погибли в кровопролитной войне и переродились, не дали сыну возможности познать такие тонкости, забыв все про прошлую жизнь.
Я сидел в кабинете в полной тишине и пролистывал манускрипт, где рассказывалось о переселении душ. Каждая страница сопровождалась изображением – умертвленное тело лежало на алтаре, вокруг которого, танцуя странный танец, извивались демоны, призывая душу. Зевс, держа молнию в руках, перерубал нить жизни и выкидывал прочь, где уже поджидали церберы, готовые полакомиться непрожитыми годами, напоминающими на вкус сочный кусок мяса.
Перевернув страницу, я обнаружил небольшую приписку, за которую зацепился глаз.
Мать, в силах которой течет демоническая сущность, может передать свою сущность дитяти.
Сверху находилась картинка, при виде которой я нахмурил брови и пару раз постучал пальцами по старинной книге.
Полуженщина-полудемон широко распахнула руки в стороны и запрокинула голову назад. Из ее груди вылезало темно-серое существо, которое можно было бы принять за младенца – голова, покрытая рыжеватыми волосами, руки и ноги цеплялись за края разодранной в клочья плоти, пытаясь выбраться из заточения. Рот существа усеян белоснежными зубами, голубые глаза смотрели не озлобленно, скорее, смиренно.
Перевернув страницу, я продолжил изучение следующего изображения.
Если на первой иллюстрации была непроглядная тьма, где можно было заметить только женщину, то теперь позади нее виднелся алтарь – высокие серые колонны в несколько метров
На следующей странице я увидел то, к чему не был готов.
В колыбели лежало дитя и мирно спало. Тьма, выбравшаяся из груди женщины, склонилась над жертвой и широко распахнула рот, низко наклонившись над лицом ребенка. Золотая нить, которая шла от жертвы к существу, натянулась словно тетива. Тонкая, едва заметная темная дымка, исходившая от твари, опускалась на грудь дитяти, даруя ему силы и возможности, что предрекала мать, жертвуя собственной магией.
Прикрыв манускрипт, я зажал его между указательным и безымянным пальцами и прислонил край к губам, сощурив глаза, – пытался ухватиться за мысли и догадки, которые ускользали, словно змеи. Встав с кресла, медленно начал проходиться по комнате, представляя, какие книги и письмена мойр еще можно использовать, чтобы разгадать загадку. Насколько хватало моих знаний, такой ритуал может проводиться лишь между матерью и сыном, которые связывались не только магией, но и душами.
Положив манускрипт на стол, стоявший в углу комнаты, я распахнул окно, впуская свежий воздух. Мне нужно было лишь немного времени и тишины, чтобы найти ключ к разгадке.
Внезапно, словно ураган, в комнату влетел Клерс, капли пота стекали по его морде и скапливались на подбородке. Пытаясь скрыть накатившее раздражение, я сложил руки на груди и нервно дернул кадыком, сглотнув. Тело начало зудеть, покрываться мелкой рябью, выдавая мое недовольство. Клерс, обхватив дверной косяк мохнатой ладонью, так жадно глотал воздух, что, казалось, сейчас задохнется. Я стоял десять, двадцать секунд, выжидая, когда сатир соизволит заговорить, но тот продолжал упорно хранить молчание, теперь уже заинтересованно рассматривая мое укрытие, в которое ему был всегда заказан ход.
«– Ты истопчешь своими копытами все важные книги, или, того хуже, какой-нибудь манускрипт подожжет твое тело, словно бревно.
– У тебя тут как в хлеву! То, что я немного потопчусь и посмотрю – ничего не изменит. Может, наоборот, порядок тебе наведу.
– Ты? Порядок? Не смеши меня. У тебя опрятности и склонности к порядку меньше, чем у жука».
Не выдержав, когда сатир заговорит, я демонстративно громко кашлянул, призывая того к разговору. Клерс вздрогнул, должно быть, вспомнив, для чего пришел, и наконец-то начал свою несвязную тираду.
– Там Касандра, и она очень странно себя ведет. Разговаривает с деревьями, нашептывает им что-то, лбом бьется. Я опасаюсь за ее состояние. Кажется, переезд во дворец дался ей тяжелее, чем могло показаться на первый взгляд. Нам срочно надо что-то сделать!
– Нам? – Я удивленно выгнул бровь и посмотрел на сатира как на умалишенного.
– А кому? – Клерс аж чуть не захлебнулся собственным недовольством. – Мулцибера нет, кроме нас, некому. Если демон вернется и увидит, что фея сошла с ума, он просто уничтожит всех без разбора.