Пепел. Гори оно все...
Шрифт:
— Ты что... Артур? — выдохнула она, её голос дрожал от смеси стыда и гнева. Она подняла глаза, и в её взгляде, обычно спокойном и нежном, теперь полыхали искры. — Зачем это?
— Аль, ты моя девушка, — ответил он, всё ещё спокойно, но с лёгкой ноткой настойчивости. — И должна соответствовать. Я знаю, что ты из другой среды, понимаю, что... — Он запнулся, увидев, как её лицо меняется. Его слова, произнесённые с искренним желанием помочь, вдруг повисли в воздухе, как тяжёлый камень, готовый рухнуть и всё разрушить.
Альбина почувствовала, как горло сжимает спазм. «Из другой среды». Эти слова эхом отозвались в её
Артур вдруг понял, что зашёл не с той стороны. Её взгляд, её напряжённая поза, дрожь в её пальцах — всё кричало о том, что он совершил ошибку. И, что хуже, он понял, что есть риск: она может встать и уйти. Просто уйти от него, от этого разговора, от всего, что между ними было. Эта мысль ударила его, как холодная волна, и он инстинктивно схватил её за руку, не давая пошевелиться.
— Аль, подожди, — быстро сказал он, его голос стал тише, почти умоляющим. Его пальцы крепко, но осторожно сжали её запястье, словно он боялся, что она растворится, если он отпустит. — Я не то хотел сказать. Прости. Я... я просто хочу, чтобы тебе было комфортно. Чтобы ты не переживала из-за всяких глупостей вроде платьев или подарков. Это не потому, что ты «не соответствуешь», — он выделил это слово, будто отбрасывая его прочь. — Это потому, что я хочу, чтобы ты была рядом. Со мной. Такой, какая ты есть. Отбрось ты на фиг все эти условности! Альбина, это нормально, что я хочу дать тебе то, что должен давать мужчина женщине!
– Но я не твоя женщина, Артур! – отчеканила Альбина.
— Моя! — рявкнул он, и в его голосе смешались гнев и что-то ещё — почти отчаяние. — И хватит уже играть в эти игры, Альбина! Ты правда думаешь, что я поверю, будто ты сама всё вытянешь? Что ты пойдёшь и возьмёшь кредит, мать его, ради платья? Или будешь шить его ночами, как Золушка? — Он ударил ладонью по столу, не сильно, но достаточно, чтобы чашки звякнули. — Это смешно! Я пытаюсь помочь, а ты строишь из себя... не знаю, кого! Как будто я тебя унижаю, предлагая эту чёртову карту! Или что, думаешь до меня не доходит, что в четверг ты сделаешь все, чтобы избежать этого мероприятия?
– Я буду на нем, Артур, - глядя прямо в глаза мужчине сказала Альбина, поднимаясь. – Буду. Но карточку оставь, пожалуйста, себе. Свои проблемы я буду решать сама!
Она быстро вышла из кафе, ощущая, что вся ее эйфория разрушается как карточный домик. Глаза заволокло туманом слез, но она не позволила им пролиться. Не сейчас.
Артур догнал ее через квартал. Схватил за руку и почти силой притянул к себе.
— Прости, Аль... — выдохнул он, его голос был хриплым, надломленным, совсем не похожим на тот гневный тон, что звучал в кафе. Он стоял так близко, что она чувствовала тепло его дыхания, видела, как его грудь вздымается от тяжёлого дыхания. — Прости меня. Я не умею... не умею делать подарки. Не умею... — Он запнулся, его рука всё ещё держала её, но теперь мягче, почти осторожно. — Мне хочется помочь, а я делаю только хуже. Я не хотел тебя обидеть, клянусь.
Альбина смотрела на него, и её гнев
– Все в порядке, - она спрятала лицо на его груди. – Все в порядке, Артур. Я…. не злись на меня, но….
– Как же с тобой не просто, - вздохнул он, находя ее губы своими. – Обещай хотя бы подумать…. Аль? Пусть карта побудет у тебя… на всякий случай. Просто пусть лежит. Мне так будет намного спокойнее. Пожалей мои нервы – их и так на работе треплют не мало!
Альбина замерла, чувствуя холод карты в своей руке. Её сердце сжалось, и она подняла глаза, чтобы встретиться с его взглядом. В его словах всё ещё звучало упрямство, та же уверенность, что его способ — единственно правильный. Он не принимал её отказ, не до конца. Для него это была не просто карта, а символ его заботы, его роли в их отношениях, и её сопротивление воспринималось как вызов, как нечто, что нужно преодолеть. Его раздражение не ушло — оно лишь притаилось, спряталось за мягкостью его голоса, за его попыткой смягчить конфликт. Он хотел, чтобы она сдалась, чтобы приняла его правила, потому что в его мире это было нормой, а её «нет» казалось ему бессмысленным бунтом.
А она не хотела больше ссор. Вдыхая его запах, ощущая его тепло ей хотелось просто вычеркнуть этот конфликт, забыть его.
Может быть права Эльвира, может она слишком сильно заморачивается на мелочах, которые казались важными почему-то только ей.
Она положила карту в сумочку, ощущая, как Артур выдохнул свободнее. А после, весь вечер не отпускал ее из рук, словно боялся, что она снова уйдет.
Но она уйти уже не могла, привязанная к нему все сильнее разгоравшимся пожаром любви.
14
А ночью она не выдержала – позвонила Димке. Кому еще она могла рассказать о всем том, что терзало ее внутри раскаленным железом стыда и горечи?
– Не спишь? – абсолютно глупо, шепотом, спросила она.
– Да, какое там, пчелка, - рассмеялся он в трубку. – Заказ срочный из Индии привалил – программу разработать, сижу – пыхтю. Ты там как? Элька мне все уши про твой роман прожужжала, как хорош твой Артур, какая ты красавица в этом платье была. Фотки показала….
– Ну и? – невольно улыбнулась Альбина, наливая чай.
— Ну, ты — красавица... Тут даже спора нет, — хохотнул Дима, и она представила, как он откидывается на стуле в своей захламлённой комнате, полной мониторов и кофейных кружек. — Он... тоже хорошо одевается. Нет, вы правда хорошо смотритесь, Аль. Честно. Я рад за тебя...
– А я вот…. – она сглотнула. – Не очень, Дим….
– Что такое?
И тут ее прорвало. Глотая слезы обиды, унижения и горечи, девушка выложила Диме все.