Пепел
Шрифт:
– Генерал, прошу вас уделить мне одну минуту…
– Кто вы такой?
– Я князь Гинтулт…
– Гинтулт… я где-то вас видел…
– Под Повонзками.
– Es ist… ja. [182] Вы приехали из Парижа? Быть может, из отеля Дисбах?
– Нет, нет! Я приехал с родины, а сейчас прямо из Венеции. Как раз о наших тамошних соотечественниках мне хотелось бы непременно сказать вам два слова…
– Что-нибудь важное?
182
Именно… да (нем.).
– Да.
Генерал открыл дверь и пропустил его в комнату с низким потолком. Там, на каменном полу, стояла кровать и немного мебели. Домбровский [183]
– Я тороплюсь, – проговорил он быстро. – Мне еще много сегодня нужно сделать, так что я вас попрошу, князь, поскорее и покороче.
183
ДомбровскийЯн Генрик (1755–1818) – польский генерал, организатор польских легионов и их командующий. Участник войны 1792 года и восстания 1794 года. С 1797 года – в легионах, затем – в составе французской армии. В 1806 году, во время войны Франции с Пруссией, организует ополчение на польских землях Пруссии, а затем польское войско в княжестве Варшавском. Участвует в войне 1809 года с Австрией как дивизионный генерал. После 1814 года – в армии Королевства Польского, вскоре ушел в отставку. Его имя приобрело широкую популярность в связи с легионами и увековечено в гимне легионов: «Еще Польска не сгинела».
184
БышевскийАрнольд – польский генерал. После военной реформы (1790) назначен был генерал-лейтенантом военного округа, образованного на территории Великой Польши, и командовал дивизией, в которой Домбровский был вице-бригадиром. Когда в 1793 году прусские войска стали занимать польскую территорию, по второму разделу Польши, Бышевский вопреки советам Домбровского отступил, не оказывая сопротивления.
Гинтулт не теряя времени стал рассказывать, что он видел в Венеции, описывать всю сцену. Сначала слова застревали у него в горле, не шли с языка, но вскоре он, как и вчера, вспыхнул гневом. Холодно формулируя свои обвинения, князь привел слушателю неотразимые аргументы. Генерал высоко засучил рукава рубахи и, не жалея воды, поливал себе голову. Раздраженный этим Гинтулт прервал свой рассказ. Но командующий закричал:
– Я вас слушаю, князь, слушаю внимательно!
– Может, немного попозже…
– У меня не будет времени. Завтра я отправляюсь со своими в поход.
– Куда, если позволите спросить?
– Как куда? Навстречу северному ветру.
У генерала блеснули зубы.
– Ведь заключено перемирие… [185]
– Но мир еще не заключен. Они тянут. Бряцая оружием, мы узнаем, хотят они его подписать или нет.
Вытирая полотенцем свое крупное, багровое лицо, он спросил:
– Значит, они сняли коней Александра Великого?
185
Перемириемежду Францией и Австрией в апреле 1797 года.
– Я говорю то, что видел собственными глазами.
– Ах, негодяи! – прибавил генерал с притворным возмущением.
– Генерал, этого не должно быть! Никогда, с тех пор как существует мир, наш народ не позорил себя подобными действиями. Я явился сюда в надежде, что вы, генерал, своей силой и властью прикажете этим людям не подчиняться позорным приказам. Неужели это миссия поляков – попирать чужие республики? Разве за этим пошли в эти края наши солдаты?
Домбровский равнодушно надевал форменную куртку. Затем, подойдя к князю, он жестко спросил:
– В качестве кого вы мне все это говорите?
– Я говорю это как родовитый польский шляхтич.
– Я тоже польский гражданин! Вот вам мой ответ: наш солдат должен показать, что он готов на смерть, должен блеснуть железной дисциплиной, субординацией и энергией. Только тогда ему поверят те, кому я за него поручился своей честью. Вы советуете мне, чтобы я поскорее подавил усердие солдат и начал с мятежа?
– Вы не должны ничего делать, если
– Значит, я должен надеть, как вы, костюм путешествующего барина и отправиться в вояж. Я мог бы прервать на этом наш разговор, князь, потому что вы меня оскорбляете, но я помню вас по боям и поэтому объясню вам суть дела. Вы говорите, что я и мои солдаты стоим на позорном пути. И что же? Вы указываете на покорение Венеции. А что такое Венеция? Это – тайный союзник Австрии, это враг коварный и хитрый. В момент, когда республиканские войска врезались в каменистую Понтебе, в Штерцинг, обливались кровью под Клагенфуртом, они, устами Джустиньяни, Пезарро [186] и других уверяя в своей нейтральности, за спиной у нас организовали в тылу мятеж Вероны, вооружили все население своих областей и убили в своем порту офицера Лорье. Что такое Венеция? Вам жаль, князь, ее дворянства, которое вписывалось в золотую книгу не ценою крови, а за десять тысяч цехинов, добытых торговлей или нажитых на чужом добре на Кипре, в Истрии, Горице… чтобы, опираясь на купленное благородство, иметь право плевать из ложи в театре на народ. Вы знаете, надеюсь, хорошо их законы, их уголовный кодекс, тюрьмы, моральные принципы. Что же плохого совершила Франция, неся в эти страны свои великие законы? Венецианский народ песнями встретил французских солдат. А ваши бронзовые кони, князь… Да полноте! Кому, как не великому полководцу, должны принадлежать сейчас эти кони, вестники победы? Неужели венецианцы имеют на них право? Как они их добыли? Кулаком, насилием. Это – военная добыча. И, как военная добыча, они пойдут дальше. Впрочем, я… Говорю вам, однако: кони Лисиппа [187] принадлежат по праву великому полководцу Бонапарту. Наши солдаты не сделали ничего плохого, подчиняясь приказам своих командиров.
186
Понтеба– крепость в Тироле при ущелье того же названия – проход в Каринтию (взят генералом Массена); Штерцинг– крепость и район в Тироле (взяты генералом Жубером); Клагенфурт– город в Каринтии. Речь идет о весеннем наступлении французских войск против Австрии в 1797 году. Джустиньяни– патрицианская фамилия в Венеции.
187
Лисипп– греческий скульптор IV века до н. э. Ему приписывают создание огромного количества произведений (до 1500), в том числе и бронзовой квадриги, которую позднее установили на соборе святого Марка.
– Я вижу, что мое дело проиграно. Мне не остается больше ничего, как проститься с вами, генерал.
Домбровский протянул руку. Теплая, задушевная улыбка озарила его лицо.
– Мне не хотелось бы, князь, расстаться с вами врагами. Останьтесь на минуту. Я скажу вам еще два слова.
Он почти насильно увлек князя к двери, открытой на балкон, и толкнул туда. В комнату меж тем вошли, поднявшись снизу, штаб-офицеры. Старший из них, который читал внизу лекцию о шанцах и мостах, подошел, отдавая честь, к генералу. Весть о походе разнеслась уже по залу от товарищей, прибывших из Монтебелло.
– Пиши, брат, приказ на завтра. Идем прямо на Пальма-Нуова. Мы должны соединиться с нашими в ущельях Горицы.
Офицеры обступили стол. Домбровский сел за стол и, опершись на него локтями, закрыл руками лоб. Он начал диктовать приказ. Офицеры торопливо записывали. Князь, слушая эти решительные слова, невольно, как подчиненный, вытягивался в струнку. Снова эти толпы, не получающие никакой платы, голодные, оборванные, пойдут форсированным маршем по пыли чужих дорог, слепо веря, что Вена – это их путь… Из ночной тьмы доносился плеск Адидже, одетой в гранитные берега. Внизу в тусклом сиянии луны белел, погруженный в сон, город.
Окончив диктовать приказ и отдав целый ряд устных распоряжений, генерал встал и простился с подчиненными. Все тотчас же вышли. Когда последний закрывал дверь, он успел еще бросить ему:
– Элиаш, разбуди меня завтра до рассвета.
Через минуту он был в дверях, которые вели на балкон.
– Простите, князь… Спать, спать! Но еще одно слово…
– Я не хотел бы мешать вам…
– Я хочу сказать, что надо…
Генерал взял князя под руку и прижал к себе своей огромной ручищей.