Перебиты, поломаны крылья
Шрифт:
– А затем, что ты кобель! Я на тебя очень обиделась!
Она попробовала прорваться к выходу, но Борис снова поймал ее, обеими руками взял за плечи, привлек к себе. Он сильный, он запросто мог оторвать ее от пола, бросить в аквариум и утопить. Эта мысль сковала Катю по рукам и ногам. Она боялась сопротивляться, и Борис мог бы уже сейчас воспользоваться этим. Но он продолжал выяснять отношения:
– Да мне плевать на твои обиды! – взъярился он.
И тряхнул ее с такой силой, что у нее закружилась голова.
– Если я сказал, что хочу тебя, значит,
Борис отступил на шаг назад, увлекая Катю за собой, но тут же резко и с силой подался вперед, превращая девушку в метательный снаряд. Стремительно ускоряясь, в падении она врезалась спиной в стенку аквариума… Еще совсем недавно ей казалось, что эту стеклянную толщь невозможно взять пушечным снарядом, но вдруг оказалось, что хватило силы удара ее хрупкого девичьего тела. Стенка аквариума лопнула, и на Катю обрушился водопад морской воды. Она упала, а вода продолжала литься на нее. Рыбка-бабочка плюхнулась ей на щеку, и Катя дернулась, как будто это была пиранья, готовая вгрызться в ее истерзанную плоть.
Но рыбка-бабочка не превратилась в зубастую хищницу, не прокусила щеку. И все же опасность не миновала. Катя в страхе зажмурила глаза, опасаясь, что Борис начнет бить ее ногами, вымещая на ней свою злость за разбитый аквариум.
– Прости! Я не хотел!.. Тебе больно? Где?
Вопреки ожиданиям, Борис не стал истязать ее дальше, напротив, склонился над ней, заботливо провел рукой по ее спине.
– Здесь больно?
Как ни странно, но боли не было. Но Катя не захотела в том сознаваться.
– Ты сломал мне позвоночник!.. У меня отнимаются ноги! – соврала она. И тут же потребовала: – Подними меня, отнеси на постель.
Ей хотелось напугать Бориса, пусть берет ее на руки, пусть, надрываясь, несет ее в спальню на второй этаж.
– Нельзя!.. Если позвоночник сломан, нельзя поднимать. Покой нужен. И ждать, когда «Скорая помощь» подъедет…
Его устами говорил сам разум, но только почему-то он не спешил вызывать «Скорую». Сидел на корточках и озадаченно смотрел на Катю.
– Так пусть приезжает.
– А может, все-таки ничего страшного…
Он вдруг хлестко ударил ее ладонью по мягкому месту. Не ожидая этого, Катя дернулась, подобрав под себя одну ногу.
– А говоришь, ноги отнимаются! – с облегчением выпалил он. – Зачем притворяешься?
– Да пошел ты!
– Посылай меня, посылай… Я это заслужил… Давай, поднимайся, я тебя в спальню отведу. Прощение просить буду…
Он помог ей подняться, отвел сначала в ванную, заставил снять мокрую одежду. Пока она балдела в джакузи, он сходил вниз, самолично собрал тряпкой пролившуюся воду, после чего вернулся к ней, чтобы на руках отнести в спальню и уложить на кровать.
– Ты прости меня, моя девочка, ладно? – Голос его звучал нежно и ласково – Катя не могла не поверить в искренность его раскаяния.
– А как же аквариум?
– Черт с ним! Новый купим… Лишь бы с тобой ничего не случилось.
– Со мной все нормально, – чувствуя,
– И со мной тоже все будет нормально. Больше я тебя никогда не обижу… Ты мне веришь?
– Верю, – закрывая глаза, кивнула Катя.
Она не верила ему, но сейчас это не имело никакого значения. Она приняла его ласки, она откликнулась на зов человеческой природы, и сейчас ее волновало только то, что вот-вот должно было произойти.
Борис поступил здраво, вовремя убрав с пола воду из аквариума. Паркет не размок и не вздулся, и сырость не напитала воздух в комнате. Утром появилась горничная Татьяна Павловна, убрала осколки, отвезла в химчистку промокший до нитки палас. Борис не поленился, съездил в магазин, купил новый ковер, а также большую картину, которую повесил на стену над местом, где стоял аквариум. Если он хотел уничтожить следы его существования, то ему это удалось. Но воспоминания о нем из памяти стереть он не мог. О нем напоминала боль в спине. Вчера Катя не чувствовала ничего, зато сегодня разнылись позвонки и ребра. Но Борис сказал, что это скоро пройдет, а чтобы компенсировать боль, отправился с ней в ювелирный магазин и купил ей небольшое, но чертовски красивое золотое колье, усыпанное крохотными бриллиантами. И надо же, боль сразу стихла.
– Если вдруг будут спрашивать про аквариум, ты про него ничего никому не говори, – как бы невзначай, но увещевательно сказал он, когда они в машине возвращались домой.
– А кто может спросить?
– Ну мало ли кто… Скажи, что не было его… Вернее, ты слышала про него, но когда появилась в моем доме, его уже не было…
– Зачем тебе это?
– Ну, начнут спрашивать, а ты возьмешь да проболтаешься, что я тебя толкнул, а ты его разбила. На меня коситься начнут. А зачем это мне нужно?
– Не проболтаюсь, – пообещала она. – У нас же мир и дружба…
– На веки веков! – широко и, как показалось ей, искренне улыбнулся он.
А ближе к вечеру в дом нагрянули незваные гости. Дверь открывал Борис, но Катя слышала доносившиеся голоса из прихожей.
– Борис Антонович, мы из милиции, нам нужно с вами поговорить.
– На каком основании?
– Оснований пока нет, но если вы не сможете ответить на ряд вопросов, то, возможно, они будут…
– Вот когда будут, тогда и приходите!
– Давайте не будем усугублять ситуацию! Поверьте, это не в ваших интересах… Потом ведь к нам по повестке придется прийти, а может, и с приводом. А там такая казенщина и такая тоска. Уж лучше с вами в домашней обстановке поговорить…
– Ладно, проходите, но учтите, если мне не понравится ваше поведение, я буду жаловаться прокурору.
Двое мужчин в штатском прошли в каминный зал, смиренно заняли указанные места на длинном диване. Сам Борис сел в кресло. Катю не приглашали присутствовать при разговоре, но она все видела и слышала через широкую арку между гостиной и кухней. И Борис, и его гости были обращены к ней боком, поэтому не замечали ее.