Перед смертью
Шрифт:
К счастью для них, они успели записаться на выбранные факультативы, и у каждого из них первое занятие начиналось через пятнадцать минут. Первым занятием у неё была математика, а у Джека и Уильяма – физика.
– Привет, Парни. Привет, Дарси! – Джессика ворвалась к компании, держа в руках охапку красных роз. Она тут же подошла к Уильяму, крепко обняла его и поцеловала. Всегда восхищавшаяся их отношениями, Дарси заметила, как простыми и полными бескорыстной любви они были. Джессика часто проявляла стервозность в отношении чужих людей, но с друзьями и любимыми была удивительно мягкой и заботливой.
Её
– Ну что, ребята, расходимся по кабинетам? – спросила Даки, её голос всегда звучал уверенно и решительно.
– Да, пора бы уже, – ответила Дарси, чувствуя лёгкую усталость после долгого дня.
Когда все начали расходиться, Дарси вдруг почувствовала, что кто-то ухватил её за запястье и подтянул к себе. Это был Джек – его прикосновение было ей знакомо.
– Погоди, может, прогуляемся сегодня вечером после занятий в нашем яблоневом саду? – спросил он с надеждой, слегка наклонив голову и заглядывая ей в глаза.
Мысли закружились у Дарси в голове. "Нет, я больше не могу держать с ним дистанцию, чтобы не навредить себе. Это слишком эгоистично по отношению к нему. А что, если он вдруг исчезнет, покинет меня, как моя мама? Я не смогу спокойно жить, ведь после её смерти я всегда держу чувства внутри, не давая им малейшего шанса выбраться на свободу".
Дарси выдохнула, прогоняя прочь тревожные мысли. "Пора отказаться от страхов и сомнений, пора дать шанс счастью".
– Да, я не против, – ответила она, улыбнувшись.
– Отлично, тогда до встречи, – улыбнулся Джек, отпуская её запястье.
Дарси наблюдала, как он уходил, осознавая, что эта встреча в яблоневом саду могла стать началом чего-то нового и важного для них обоих.
Математика. Дарси никогда не нравился этот предмет, но он – единственный, который она хоть как-то понимала из «высшей» науки. Все эти дроби, деления, умножения, одночлены, многочлены. Вроде бы понятно, но при этом постижение математики казалось ей произведением какого-то пьяного шизофреника. И это вовсе не было оскорблением для больных шизофренией – напротив, она им завидовала и, возможно, даже слишком сильно романтизировала это заболевание. Её завораживало, как люди могут видеть то, что не существует, или тех, кого они никогда не видели – кумиров, например. Или тех, кто уже давно покинул этот мир…
Дарси хотелось бы вновь увидеть свою родную мамочку. На момент её смерти ей было всего пять лет. Она помнила, как на зимних каникулах у соседей были украшены дома, приближалось Рождество, а она лежала у папы на коленях, громко рыдая от несправедливости этого мира. Мама была так молода, понимала её, как никто другой. Они любили друг друга, сколько душа позволяла, и были целым миром друг для друга.
Теперь, немного повзрослев, Дарси осознала, что рядом всегда были и другие близкие люди. Они также крепко любили её и продолжают любить до сих пор. Но боль от потери матери была настолько сильна, что все эти годы она пыталась укрыться от неё, пряча её в глубине своего сердца.
Но,
Этот путь к новому началу – трудный и тернистый, но он полон надежды и света. Она готова идти вперёд ради себя и ради памяти о любимой мамочке, которая всегда будет с ней, в её сердце.
– Я подсяду? – послышался вблизи тонкий голосок. Это была Амелия, о которой говорили девчонки на мероприятии. Высокая девушка с длинными, чёрными волосами, из-под которых выглядывали солнечные очки. Смуглая кожа приятно сияла, а её карие, немного округлые глаза завораживали вниманием. Она была одета в чёрное шёлковое платье, которое подчёркивало все преимущества её фигуры, а на её декольте красовался медальон.
Дарси почувствовала лёгкое волнение и быстро убрала сумку со стула рядом:
– Да, конечно. Здесь свободно.
Амелия села с грацией, словно была выточена из мрамора, и тихо произнесла:
– Меня зовут Амелия.
Дарси попыталась скрыть свои сомнения о её кажущейся недоступности и натянуто улыбнулась:
– Да, я знаю. Меня зовут Дарси. Дарси Эванс.
В ответ Амелия улыбнулась, и её улыбка превратила строгий образ в нечто тёплое и приветливое:
– Будем знакомы, Эванс. Надеюсь, мы подружимся, ведь математика всех объединяет.
Они просидели молча около часа. Занятие длилось около трёх часов с перерывами на отдых. Дарси хотела начать разговор, но боялась смутить Амелию. Вспоминая обрывки разговора девочек о её отце, она наконец набралась смелости и решилась задать вопрос, который не давал ей покоя:
– Слушай, возможно, это совсем некорректный вопрос, но кто твой отец, почему о нём ничего не известно?
Амелия задумчиво посмотрела на неё и ответила:
– Говорят, что мой папаша главарь мафии? Хотя можешь не отвечать, я и так знаю, что это распространённый слух. А правда это или нет, не знаю даже я. Он никогда не говорил о своей профессии, но я точно знаю, что моя мать перестала работать убогой горничной в захудалой гостинице после того, как вышла за него замуж. Он полностью нас обеспечивает, даёт нам всё, чего у нас не было до его появления в нашей жизни. Мы были нищими. У меня не было счастливого детства, я мало времени проводила с матерью, ибо она вечно пропадала на работе, лишь бы прокормить меня. Мы покупали одежду на вырост, я ходила в обносках. А сейчас у меня столько вещей, что года не хватит, чтобы всё износить. Один раз я спросила, кем он работает, на что он попросил меня больше никогда не спрашивать о его профессии. Так что если он окажется мафиози, я не буду сильно шокирована. Он подарил мне достойное будущее, и за это я его люблю как родного отца.
Дарси растерянно промямлила:
– Оу, у меня нет слов.
Амелия вздохнула и посмотрела в окно:
– Знаешь, Дарси, иногда мы остаёмся в неведении о самых важных вещах. Но это не значит, что они менее значимы. Я, конечно, не могу изменить прошлое, но я могу быть благодарной за настоящее. Мама и я заслуживаем этой лучшей жизни, даже если она окружена тайнами.
Дарси кивнула, понимая, что у каждого своя история и своя истина. Порой важно просто быть рядом, не задавая лишних вопросов. Теперь между ними возникла невидимая, но прочная нить понимания.