Переход II
Шрифт:
— То есть ты у него дома и приемник посмотрел, и про цену расспросил…
— Нет, я просто во время совещания не столько товарища Берга слушал, сколько читал материалы, которые он принес, а там все это расписано.
— Не узнаю товарища Берга, что-то раньше он об источниках финансов так не заботился.
— Он и сейчас… там расписаны предложения как раз Воронова, Аксель Иванович это отдельно подчеркнул.
— Тогда понятно. А этих кристаллов сколько кристальная фабрика сделать сможет?
— Там не фабрика, цех один… небольшой. Но если у них для армии план установлен на двести тысяч в год…
— Муром столько приемников точно изготовить не сможет.
— У нас в стране один завод приемники делать
— Ясно, поручим эту работу МПСС. Я про приемники сейчас, а автомобили… Не в курсе, Пономаренко уже в Москву из Алма-Аты вернулся?
— Да, как к празднику приехал, так пока и сидит тут. Постановления ждет…
— Это удачно получилось, я с ним вечером отдельно поговорю. Но получается, что партизан этот нам не одно дерево посадил, а целый сад, ну а чем он сейчас занимается?
— Чем-чем, науки усваивает. И, между прочим, по два часа в день теряет, подвозя жену в университет и обратно.
— А водителя ему для жены…
— Капитан Ковалева уже удочку закидывала, он ей… нет, Сона ей сказала, что она ни с кем за рулем, кроме мужа, в машину просто не сядет. А парень все, что жена захочет, делает. У них же трагедия… временная, хочется надеяться.
— А он для жены лекарство не изобрел?
— Я думаю, что он и с медициной покончил, потому что передал другим людям именно всё, что знал. Хотелось бы, конечно, надеяться… но вот в автоматике… не будем его дергать.
— Это ты верно заметил: не будем. Так и ему спокойнее, и для страны лучше. Да и для нас лично — тоже.
В Институте точной механики и вычислительной техники царила тихая паника. Шестнадцатого ноября пришло постановление, подписанное Президентом Академии Несмеяновым о прекращении всех работ по доработке вычислительной машины БЭСМ, той самой, которая была меньше месяца назад на международной конференции в Дармштадте лучшей машиной в Европе! А уже во вторник из Президиума Академии пришло распоряжение о сокращении штата института: весь технический персонал переводился в другие институты Академии, и некоторым ученым были предложены новые места работы. И все это было проведено без каких-либо разъяснений.
Впрочем, объяснения появились уже в среду, но они панических настроений лишь добавили: военные (а конкретно — академик Берг) заявил, что разрабатываемая в институте машина «является бесперспективной», поэтому для института будет «вскоре предложено другое направление работ. Но и тут ни слово 'вскоре», ни срок постановки новых задач никак не конкретизировались. К тому же у института забрали изготовленное для БЭСМ устройство ввода данных с перфоленты и всю сопровождающую документацию. Вместе с двумя инженерами, которые это устройство разработали, забрали. Правда, сами эти инженеры — после беседы с представителем товарища Берга — выглядели очень довольными, но тем, что им сообщили, ни с кем делиться не стали. Просто забрали свои вещи и ушли… неизвестно куда.
И эта паника продолжалась до вечера двадцатого, но двадцать первого ноября, в субботу, она слегка угасла: из Президиума Академии пришел, наконец, перечень новых задач, которые отныне предстояло решать сотрудникам института. Правда, сама постановка этих задач выглядела совершенно иначе, чем раньше:
То были четыре школьных папки для тетрадей (две коричневого цвета и две малиновые), в которых даже не в тетрадях, а на вырванных из тетрадей листочках было нарисовано (и описано) то, чем отныне должен был заниматься институт. И на первый взгляд задачи вообще смотрелись по-дурацки, но к вечеру в одной из групп все же сформировалось некоторое понимание поставленной перед ними проблемы и появились довольно непростые вопросы
Вообще-то весь предыдущий год большая часть «обмена информацией» с начальством у Алексея шла через Лену. Но после того, как у нее родился сын, этот обмен почти прекратился — главным образом потому, что обычно он шел в формате «вопрос-ответ», и время ответа было важно, а теперь «участковый врач» просто физически не могла куда-то поехать и информацию передать. И из-за этого для задавания очередного вопроса пришлось к Алексею ехать лично Лаврентию Павловичу: передавать его через кого-то, в чьей преданности он не был уверен на сто процентов, он не рискнул.
Но и снова в гости к Алексею он все же не поехал, а позвонив, попросил его «на секундочку выйти». А так как парень примерно представлял длительной «секундочки» Лаврентия Павловича, он предупредил жену что «ненадолго отлучится по делам», но вряд ли больше чем на пару часов — и поехал туда, где товарищ Берия назначил ему встречу. Недалеко ехать: по другим делам Лаврентий Павлович посетил авиационный завод, расположенный рядом с Савеловским вокзалом. Разговор занял минут пятнадцать, «стороны разошлись, довольные друг другом» — так что у Алексея даже осталось время, чтобы забежать на минутку расположенный неподалеку рынок и купить там квашеной капусты (Сона ему несколько раз говорила, у какой конкретно бабки она покупает «самую вкусную»).
Но вот к тому, что он застанет дома, он оказался совсем не готов. Потому что его жена, решив, что после того, как «большую железяку из кабинета» увезли, она вполне может и в этой комнате как следует убраться (а раньше Алексей ей просто запрещал там даже пыль вытирать, потому что очень нужные детали случайно испортиться могут при контакте с влажной тряпкой). А теперь-то все эти детальки Лёшка же уже отдал тем дядькам и портиться уже просто нечему!
Вытереть пыль в почти пустой комнате — это дело недолгое. Вот только почему-то всегда при уборе выясняется, что пыль — она не только на полу лежит, ее и на полках книжных немало скапливается, да и во многих других местах. А сонна, как женщина, воспитанная в правильных традициях, спокойно на пыль смотреть не могла! И на источники этой пыли (хотя бы и потенциальные) — тоже! В общем, в конце концов она в поисках пыли открыла и верхний ящик письменного стола. И увидела там аккуратно уложенные красивые разноцветные коробочки. Очень много коробочек…
Поэтому, когда Алексей вернулся домой, Сона молча (и сверкая глазами) взяла его за руку и, приведя в кабинет и махнув рукой в сторону выставленных на стол коробочек, звенящим голосом поинтересовалась:
— Ты мне можешь объяснить, что все это значит? А то начинает казаться, что ты от меня что-то скрываешь, и мне это очень не нравится…
Глава 7
Разговор с Лаврентием Павловичем получился простым и недолгим потому, что у товарища Берии был, в общем-то, один-единственный вопрос: