Переход II
Шрифт:
— Лично мне — ничего, а вот оказать помощь Пантелеймону Кондратьевичу…
— Мы сейчас уже рассматриваем этот вопрос, правда, в несколько ином ключе, чем хотите предложить вы. ГАЗу уже дано поручение в приоритетном порядке изготовить необходимые пресс-формы, в Чимкент большая часть оборудования уже отгружена, так что за судьбу вашего чудного автомобиля можете не волноваться.
— Не такой он уж и чудной, он просто более безопасный.
— Мне уже говорили, что вы его для своей супруги придумали, и это правильно. Кстати, ваша идея разбивать автомобили о бетонную стену оказалась весьма полезной, и кресла, которые вы предложили… Минавтопром поставил вопрос о вашем награждении орденом «Знак почета» за работы по безопасности
— Это вообще не срочно.
— Я почему-то так и думал… поэтому, вы уж извините, я этот вопрос уже с ней решу, — Сталин широко улыбнулся. — Еще раз спасибо. А за помощью, если она потребуется, вы знаете, к кому обращаться…
Последнее Алексей знал очень хорошо, он просто не знал, что Лена не «пробалтывается», а «качественно сливает» ему информацию, согласованную и с товарищем Берией, и товарищем Абакумовым. И с Соной она тоже не просто так языком треплет. Правда, в последнее время использовать ее в качестве «связного» стало несколько затруднительно, так как капитан Ковалева уже ушла в «гарантированный государством отпуск», но так как Сона с «участковым врачом» довольно сильно подружилась, пока это особой проблемы не представляло. Да и не возникали пока у парня проблемы, которые невозможно решить без «помощи сверху». Тем более, что «по мелочи» такую помощь им оказывали и без специальных просьб.
Просто так уж карты легли и звезды расположились, что Алекперу Ильясовичу предоставили очередной отпуск непосредственно после того, как ему вернули права. И матери Соны отпуск в это же время дали: бывает и так, что графики отпусков совпадают у членов семьи… случайно. А Алексею по линии Минздрава предоставили путевки в крымский санаторий, так что в конце июня все семейство поехали, как Сона и хотела, на двух машинах в Крым. Где они с огромным удовольствием и отдохнули, а о том, что все еще строящийся санаторий принадлежал Спецкомитету по реактивной технике, никто — кроме самого Алексея — и не догадывался: в санатории «штатных отдыхающих» еще не было, да и самого санатория как такового не было, только несколько небольших летних деревянных домиков там поставить успели и столовую. Тоже небольшую и временную, по сути дела — кухню под навесом и несколько столиков, но готовили там очень вкусно и сытно. А чего не было в столовой, можно было купить на крошечном рынке, расположившемся на полпути к ближайшей деревушке в тени нескольких огромных шелковиц — и Сона восхитилась предприимчивостью местных селян.
Когда они в первый раз подошли к этому рынку, где четверо теток продавали ягоды и фрукты, она увидела у одной продавщицы выложенные на небольшие блюдца ягоды шелковицы, которая в прошлом году ей очень понравилась — но на вопрос «почем шелковица» тетка ответила «рубль». Цена Соне показалось слишком уж неадекватной, и она решила хотя бы брату ягодок взять на пробу. Однако когда она сказала «мне тогда желтой», тетка вручила крутящемуся неподалеку мальчишке небольшой алюминиевый бидончик и распорядилась:
— Быстро набери желтых барышне, и смотри у меня, получше выбирай!
Мальчишка приставил к дереву лестницу, шустро на нее взобрался и принялся очень быстро рвать ягоды. А когда эта тетка высыпала полный бидончик в свернутый из газеты пакет, Сона спросила, указывая на дерево:
— А это ваша шелковица?
— Нет, — ответил мальчишка, — дерево вообще ничье. Если хочешь, то можешь сама сколько угодно рвать. Но лестница моя, и я тебе ее не дам!
Чуть позже выяснилось, что за этот рубль мальчонка был готов не только литровый бидончик ягод нарвать, но и целое ведерко литров на шесть, правда столько сожрать шелковицы было несколько опасно
А уже в Москве Соне пришлось с родителями слегка поругаться: те внезапно возжелали дочери «компенсировать расходы на поездку». И дело чуть до драки не дошло: все же горячая южная кровь Алекпера Ильясовича едва не закипела после слов дочери о том, что «она теперь сама всю семью прокормить в состоянии». И они успокоились лишь после слов о том, что если они ей все же деньги всучат, то тогда она в отместку им квартиру кооперативную купит — и пусть они только попробуют отказаться. Мать ее сразу замолчала, а отец с нескрываемым ехидством поинтересовался «на какие шиши» — и узнал, что Алексею «за изобретение куроощипывающей машины» «изобретательские» платят уже с каждой птицефермы страны.
Ну да, за нее Алексею авторские отчисления шли, правда не такие уж и большие, как думала Сона. Но его жена уже осознала, что «денег хватит на что угодно». Например, на новую мебель для нового деревенского домика, который как раз к началу лета товарищ Мельников и достроил. Правда, сам Алексей уже понял, что этот дом в деревне ему в принципе и не нужен, и даже начал задумываться о том, чтобы его продать, но аргументы Соны его от этой мысли отвратили. Потому что когда он ей домик впервые показал, девушка радостно сообщила:
— Да, мы тут, конечно, жить скорее всего не станем пока. А вот когда у нас внуки появятся, мы с ними как раз в деревне летом и поживем! Еще и козу заведем или даже корову, чтобы свежее молочко…
— А ты что, умеешь козу доить или корову?
— Нет, конечно, я их вообще боюсь. Но я видела: в деревнях коров и коз как раз бабки доят, наверное с возрастом такое умение само приходит. Ну или специально научусь, внукам-то как без свежего молочка?
Против такого аргумента Алексей устоять не смог, и вместе с Соной занялся рисованием мебели для этого дома. Потому что жена ему сказала: раз Витебские мебельщики у него просили все заказы на мебель им присылать, то не выполнить их просьбу будет просто невежливо…
Двадцать девятого августа Алексей узнал, что отныне ему придется учиться уже не в ММИ, а в МИФИ: институт переименовали и, насколько он помнил историю своей очередной альма-матер, месяца на два раньше, чем «в прошлой истории». Однако такое переименование было совершенно формальным, даже студбилеты никому менять не стали. То есть, как увидел Алексей, в расписании появился новый предмет, пока что отмеченный как «факультатив» — но и его собирались читать лишь с середины октября.
Так что в институте, по большому счету, ничего и не поменялось. А вот за пределами института кое-что за лето поменяться успело. Во-первых, Сону в августе Алексей научил управляться с новой машиной: на заводе их изготовили почти десяток «для испытаний на прочность», но ребята Кузовкина к вопросу доработки машины подошли основательно и серьезно, так что после шестой разбитой машины появилась уверенность, что больше кузов дорабатывать не требуется. А оставшиеся три машины готовились разбить чуть позже, но пока намеченные Алексеем подушки безопасности еще лишь делались и он воспользовался «заделом» для обучения жены. И получилось это неплохо, девушка очень быстро машину освоила и даже поплакала слегка мужу на предмет того, что с начала учебного года ей снова придется вернуться на общественный транспорт — но и это, скорее, в шутку.