Перекрёстки Эгредеума
Шрифт:
— Там, на Игнавии, — запинаясь, с трудом выдавила Эмпирика, — есть чёрная башня… Мне нужно туда попасть.
Хранитель удивлённо свесился с койки.
— Там всё началось. И только там можно это остановить.
— Ты знаешь, как?
Она неопределённо кивнула, собираясь с мыслями, и тут с оглушительным треском корабль содрогнулся всем корпусом. Хранитель свалился на пол.
— Это ещё что? Сиди здесь! — поднявшись рывком, он бросился в коридор.
Корабль судорожно бился в объятиях закипающего шторма. Чёрно-красное полыхающее
Выскочив на палубу, не успевшая отдышаться Эмпирика захлёбывалась, из последних сил цеплялась за такелаж, ослеплённая солёными брызгами и порывистым ветром, сбивающим с ног. Сквозь оглушительный рёв стихии откуда-то сверху слышались крики матросов, карабкающихся по вантам. Феоссары ползали по палубе, держась за леера.
— Убрать паруса!
— Держать штурвал!
Протяжный стон ломающейся древесины. Дикий треск.
Крики падающих за борт.
Высокая волна накрыла Эмпирику с головой. Ослабшая рука выпустила спасительный трос.
Вода хлынула в лёгкие.
— Держись! — приглушённый голос — точно из другого пространства.
Сзади кто-то крепко схватил её за руку.
Резкая боль.
Её с силой швырнуло на палубу и ударило о фальшборт.
Сквозь судорожный кашель — обезумевший крик Хранителя.
— Я же сказал сидеть внизу!
Стоны. Вопли.
— Рубить снасти!
Штурвал был по-прежнему неуправляем.
Корабль стремительно нёсся в гибельную пучину.
Всё расплывалось, отдалялось, таяло в бушующей черноте.
Нет, нет, только не это! Беспомощная, бессильная, болтающаяся, как тряпка на ветру, она снова ощутила, как нечто чуждое овладевает её сознанием. Подчиняет её волю.
Неведомые зловещие слова, глубокие и страшные, как рваные раны, наполняли разум.
— Солвг Аш-Эм-Эрд… Суап Нирай… Эгл… Иг… Игнавия.
Её снова хватают, тащат куда-то вниз, а мир растворяется в чёрной бездне, крутящейся фиолетовыми всполохами перед закрытыми глазами.
***
Пурпурный туман высоко клубился над тёмными водами, пряча от взора небо. Неестественная тишина стояла кругом: ни скрипа, ни всплеска, ни шёпота ветра. Зловещая прохлада напитана едва уловимым запахом — смутным, неразборчивым, но отчего-то навевающим тягостные мысли и тревожные опасения. Какая-то призрачная затхлость.
Истерзанное судно — без мачты, с изломанным фальшбортом — казалось застывшим в тягостном туманном безветрии, словно увязло в густом студне. И всё же оно плыло — плыло в неизвестность, движимое непостижимой силой.
— Итак, ты говорила про Игнавию, — начал Хранитель.
Он сидел в каюте напротив только что проснувшейся Эмпирики, и, удостоверившись, что она в порядке, рассказывал о последних событиях.
Каким-то чудом они пережили шторм. Не все — нескольких воинов поглотил океан. Но буря утихла так же внезапно, как и началась. Теперь, если верить лунному навигатору, они неуклонно двигались на северо-восток.
— …про
Беспечности сна — как не бывало. Тягостные воспоминания сжимали сердце в тисках сожаления. Нужно ему сказать…
— Никто ничего не понимает, все растеряны и напуганы, — продолжал Хранитель. — Но ты не бойся. Знай: я всегда буду рядом. Я защищу тебя.
Добрые слова пронзали душу раскалённым клинком. Это невыносимо. Она и только она за всё в ответе. Она всех ведёт к гибели. Нужно положить этому конец. Но признание накрепко застряло в горле, и, не в силах произнести ни звука, она только понуро кусала губы.
— Ты знаешь, что мы будем там искать? — спросил Хранитель.
Эмпирика ответила не сразу, продолжая сидеть, опустив голову и старательно избегая взгляда собеседника. Дрожащий голос её был полон затаённой скорби, и каждое слово давалось с трудом.
— Башни — это книги, — вымолвила она, сознавая, как безумно это звучит, но уже не стараясь сохранять видимость здравомыслия. — Аш-Таше на Озере Слёз… Зал Потерянных Душ. Они зовут меня. Они хотят, чтобы я довершила начатое.
— Я не понимаю…
— Но есть и другой путь, — с неожиданной решимостью перебила она отвердевшим голосом. — Эта башня — начало и конец истории. Нужно разомкнуть круг вечного повторения. Нужно уничтожить источник всех бед. Чёрный разум, призванный из бездны. Демоны — только его тени.
— Что?.. Какой разум? И как его уничтожить?
Эмпирика покачала головой. Догадки её были столь ужасны, что она до сих пор не решалась их принять и уж тем более не могла произнести вслух.
— Не знаю точно. Но я была там в детстве и видела жуткие ритуалы. Видела, как призраки выходят из стен, как загораются фиолетовые буквы… Когда я была в Аш-Тарагате, я… тоже видела это… Я… Кто-то снял печать Радоша, и Чиатума пробудилась.
— Так, погоди, давай по порядку…
Эмпирика кивнула, собираясь с духом и мыслями.
Книга Фрагилия. В ней множество разрозненных фактов, неясных обрывочных легенд и смутных догадок, подчас граничащих с откровенным безумием, разноцветными камешками сложились в узор хитрой мозаики. Но в нём — в этом узоре — многое обретало смысл.
Прибавив к этому сведения из других книг и собственные размышления, Эмпирика, как ей казалось, в упор приблизилась к разгадке древних тайн, неявно отравлявших мир одним своим существованием.
— Итак, Народ Звёздного Пепла, некогда населявший Эгредеум, после прихода Радоша — кем бы он ни был — разделился. Те, кто первыми пошли за Радошем — предки рат-уббианцев — поселились вдали от родичей, там, где теперь полюс Светлой стороны. Радош учил их законам мироздания — тем, что и поныне изучают Эгидиумы. Изучают, преподают и почитают за единственно возможную истину.
Ярость Мерры — страшная солнечная вспышка, которую даже официальная наука считает вероятной причиной рат-уббианского катаклизма — стала, по мнению Фрагилия, местью могущественных ашей, владевших тайнами сознания. Ну, якобы силой воли они могли управлять солнечной активностью или что-то вроде того.