Перекрёстки Эгредеума

Эмпирика Аттонита

Хранитель резко вздохнул и закашлялся от неожиданности, а голос его собеседницы снова зазвенел смехом.

— Тогда, на балу, — с нотками упрёка продолжила она, — ты пообещал, что подаришь мне на свадьбу нечто прекрасное — вот и гадай, что. А на следующий же день отправился в Варагнию. Словно мне нужен этот дурацкий подарок, а не ты!

Лицо говорившей склонилось к нему, и тёплые губы коснулись лба. По телу пробежала волна необъяснимого трепета. Когда она отстранилась, Хранитель зажмурился и резко открыл глаза. Расплывающееся окружение пошатнулось и вдруг встало на

место, обретая чёткие формы.

Оранжевый солнечный свет струился через окно у резного изголовья кровати. Стены комнаты украшали старинные гобелены с облачёнными в золотые доспехи воинами в голубых плащах. Сердце снова заныло в страшном и восторженно-мучительном предчувствии. Он нерешительно перевёл взгляд на сидевшую с краю кровати фигуру.

Бессчётные тысячи лет на чужой планете в круговерти бесконечных возрождений не смогли изгладить из его памяти чарующий образ златовласой воительницы, снова и снова являвшейся ему в предсонных видениях. Но каждый раз её прекрасный лик искажался гримасой боли, и ясные голубые глаза захлёстывали потоки крови. Хранитель содрогнулся и, не веря своим глазам, схватил девушку за руку, боясь, что она растает как дым.

— Эвментара! — впервые за целую вечность он с наслаждением ощутил сладостное звучание столь дорогого сердцу имени, и, приподнявшись на кровати, в первый раз за все бесчисленные жизни слился с возлюбленной в головокружительно долгом поцелуе.

Потом они сидели, обнявшись и держась за руки, Эвментара что-то весело щебетала, смеясь и гладя Хранителя по голове, а он не сводил с неё благоговейного взгляда. Опьянённый счастьем, не в силах в него поверить, он потихоньку начал припоминать…

День рождения Эвментары, торжественная речь короля Ингрида, вельможи в праздничных светлых нарядах… Но в тот день на балу он так и не поговорил с возлюбленной, потому что задержался в библиотеке. Он стоял на балконе, прижимая к себе безутешную девочку в чёрном ингавианском наряде…

— Эмпирика! — внезапно вскрикнул он. — Где она?

— Кто? — прекрасная воительница вздрогнула от неожиданности, выпустив его руку.

— Эмпирика, младшая дочь короля Ингрида. Твоя сестра. Что с ней?

Эвментара уставилась на него с неподдельным изумлением, вскинув брови и раскрыв рот.

— Так, я зову целителя, — наконец сказала она, помотав головой, и выбежала из комнаты.

***

Выспавшись после приёма какого-то сладкого зелья, Хранитель с разрешения лекаря покинул свои покои и спустился в просторный коридор с высокими расписными потолками. Всё было до боли знакомым и вместе с тем каким-то необычным, неуловимо неточным — он не мог понять, чем отличается теперешняя обстановка от убранства того агранисского дворца, в котором он обитал множество жизней назад. Придворные вельможи и слуги, встречавшиеся ему на пути, почтительно приветствовали его, и он узнавал их лица, но не мог вспомнить имён.

Хранитель вышел на террасу, укрытую густым переплетением тонких ветвей крацитовых деревьев с медовыми цветами, источающими томный аромат, от которого с непривычки закружилась голова. Он закрыл глаза, опершись на мраморные перила. Внезапно знакомая рука опустилась на плечо.

— Ну, дружище, ты нас всех напугал, — с доброй усмешкой сказал король.

Хранитель

едва удержался, чтобы не броситься к нему с распростёртыми объятиями. Сколько раз он с горечью вспоминал, как держал на руках искалеченное безжизненное тело друга, и вот теперь Ингрид стоял перед ним, живой и невредимый, с весёлыми искорками в светящихся глазах. В самые чёрные часы отчаяния он мысленно обращался к тому, кто был ему почти братом, и память о нём и о данной ему клятве придавала Хранителю сил жить дальше. Ему столько всего хотелось сказать, но не мог подобрать слов, и лишь молча смотрел на короля широко раскрытыми глазами, которые вдруг предательски защипало, так что он вынужден был отвернуться, скрывая подступившие слёзы.

— Что с Ир-Седеком? — спросил он первое, что пришло в голову, лишь бы отвлечься.

— Ир-Менехет пишет, недавно пришёл в себя, но очень слаб. Она боится… Да и как тут не бояться, — Ингрид вздохнул. — Я отправил к ней нового лекаря, Сан Ансанио. Молодой, но очень толковый. Будем надеяться…

После изысканного обеда в пиршественном зале, устроенного в его честь, Хранитель с королём Ингридом и приближенными отправился гулять в жёлтые крацитовые сады. Златовласые принцессы с придворными спустились на нижнюю террасу, а друзья остались вдвоём на мраморном балконе, чтобы обсудить предстоящую свадьбу.

Король был в восторге от того, что лучший друг и названный брат наконец-то официально станет частью семьи. Он признался Хранителю, что давно заметил, как тот неровно дышит к его старшей дочери, и с надеждой ждал, когда наступит этот момент. Они вспоминали былые дни боевой славы, и цветущую молодость, и счастливое детство в Варагнии, где они играли и веселились на берегу реки… Но Хранитель никак не мог отделаться от ощущения, что за этой задушевной беседой он позабыл нечто важное, о чём ему нужно срочно спросить короля. Должно быть, проклятое зелье затуманило разум… Страшная мысль грянула в памяти, словно гром.

— Что случилось? — встревожился король, заметив, как друг переменился в лице.

— Почему никто не ответит мне? — в сердцах воскликнул Хранитель. — Никто и слушать не хочет… Никто не говорит, что стало с демонами и куда делась твоя дочь. Закончилась ли война?..

Целитель предупреждал, что болезнь не отступит сразу. Ядовитая болотная пыльца будет ещё несколько дней напоминать о себе кратковременными приступами помрачения рассудка. Остаётся только ждать, успокаивая страждущего сонным зельем и окружая его заботой и любовью семьи.

Король был готов ждать хоть целую вечность, однако надеялся, что к свадьбе всё пройдёт. Он взглянул на друга пронзительно-голубыми глазами и произнёс со вздохом:

— Последняя, так сказать, война закончилась подавлением галахийского мятежа, когда мы оба лежали в пелёнках. А никаких демонов и вовсе не было.

— А что с Эмпирикой?

Ингрид покачал головой:

— У меня четыре дочери, и ни одну из них так не зовут.

***

Вскоре Хранитель обнаружил, что в том мире, где он оказался, ничего не знают не только об Эмпирике, но и об Игнавии. На всех картах место таинственного острова занимал океан.