Перекресток Теней
Шрифт:
Вспомнилась фраза из Фрейда: "Мы выбираем не случайно друг друга... Мы встречаем только тех, кто уже существует в нашем подсознании".
Выходит, страница Андрея Глыбова на сайте стихов попалась на глаза не случайно. Выходит, желание написать ему, а потом и его ответ - тоже не ошибка, а хорошо спланированный контакт, прописанный давным-давно в книгах судеб - её и его... И сон - общий для двоих - не просто совпадение, а некое поприще, на котором им следует пройти определенный путь и как-то применить свои навыки. Какие и в чём?
– вот вопрос.
"Здравствуй, Андрей! Добрый день, сеньор де Брие! Как вам спалось на Орлеанском постоялом дворе? Сама я спала, как убитая, правда. Мне что-то снилось, наверное, но я проснулась
Инна откинулась на спинку стула и несколько раз перечитала написанное. Сначала с улыбкой, потом с тревогой. Хотела стереть, но передумала...
"Господи, - подумалось ей, - какая забавная и необычная история происходит! Я засыпаю - и переношусь на семь столетий назад, в совершенно чуждый мир с полудикими нравами, с привычной, обыденной жестокостью жадных до зрелищ людей, с зачатками романтизма, которому еще будто нет ни предпосылок, ни названия. Но я там - своя, местная, родная. Я - не инородное тело, а один из полноправных членов примитивного общества. Того общества, в которое мне открылся портал, где меня приютило время. Впрочем, инородное тело - хороший пример. Это как на уроках химии в какой-то раствор помещают что-то там такое, чтобы понаблюдать реакцию... С химией у меня были нелады, не помню ни одного названия... Да какая разница! Главное - суть. И он, Андрей, - тоже. Там же. Строгий, неразговорчивый, замкнутый. Порой даже суровый. Так иногда кажется. Наверное, и в жизни он такой... Иначе бы не прошел кастинг на свою роль... Фу, глупость какая в голову пришла. Кастинг. Слово-то какое - пошлое... Но мы - катализаторы каких-то реакций, это точно. Вот, вспомнила из химии кое-что..."
"Я ничего не понимаю, Андрей! Решительно ничего! Может быть, это - не до конца стертая память при реинкарнации? И нам только во сне становятся доступны некоторые эпизоды. Тогда возникает вопрос: зачем? Так же, как в любом преступлении нужно искать того, кому это было выгодно, так и в наших ночных многосерийных превращениях нужно искать тот смысл, которым эти метаморфозы могут быть наполнены. Ты не против его искать? Давай вместе.
А может быть, это просто розыгрыш? Какой-то хорошо спланированный, продуманный до мелочей. Или я шизую? Или меня так колбасит от одиночества? Просто... мне не хватает тебя, твоих слов, пусть они и редки в моей почте - но всё же есть. Сладко читать и обманываться... верить, что всё ты говоришь всерьёз... о той части твоей души, которая любит меня между строк... и отождествлять эту часть - с целым. Но это не так. И если я действительно хочу тебе счастья... тебе, современному, а не выдуманному, я должна это признать. Я просто ставлю себя на место, только и всего. Чтобы не давать себе лишней надежды, чтобы не тешить себя тем, что всё когда-нибудь, ТАМ или ЗДЕСЬ, будет по-другому... По-другому не будет НИКОГДА... вот и всё, что я хотела сказать себе..."
ГЛАВА 8
1
Неподалеку от ущелья Норуз, на вершине холма, покрытого густыми зарослями ракитника, расположилась деревня Ренн-ле-Шато. Меловые известняки, составляющие фундамент древнего горного массива, давно забыли о тектонических сдвигах и застыли, образуя острые зубчатые гребни с мощными одиночными утесами. Тут и там открывались глазу темные отверстия в скалах - притягательные и отпугивающие одновременно. Это были входы в пещерные лабиринты, но далеко не каждый человек решался проникнуть в них, чтобы полюбоваться фантастически красивыми подземными сводами и послушать хрустальное журчание никогда не видевших солнца ручьев.
В тринадцати лье от Каркассона, в дикой горной местности, на дороге, по которой когда-то проходили
Еще чуть поодаль, но в другом направлении от Ренн-ле-Шато возвышался неправильным конусом холм Безю. К нему и подъехали Венсан де Брие и Эстель в полдень пятнадцатого апреля.
Расстояние от Орлеана до неприметной деревеньки они преодолели за три неполных дня, и почти весь этот нелегкий путь проехали молча. Даже оставаясь наедине в комнатах, снятых для ночлега, путники почти не разговаривали. Де Брие сосредоточенно молчал, девушка старалась ему не докучать. Он заказывал на ужин дичь - и она ела дичь, он пил токайское - она пила тоже. В дороге он перекусывал твердым сыром, она давилась им, потому что терпеть не могла твердый сыр, но - терпела. И всё это время Эстель искоса наблюдала за рыцарем, ей было хорошо видно, какие глубокие и без сомнения тревожные размышления владели ее спутником. Он был угрюм - если не сказать мрачен, и он был сосредоточен - если не сказать подавлен.
Девушка не знала и даже не могла догадываться о том, чтО послужило причиной столь разительной перемены в настроении ее покровителя. Проснувшись утром на постоялом дворе в Орлеане, она и не подозревала, что ночью в двух шагах от ее постели Венсан де Брие беседовал с местным мальчишкой, и то, что ему удалось узнать о друзьях, посланных накануне с поручением, сильно расстроило его. Он многое понял в ту ночь, и утром предстал перед спутницей совсем иным человеком.
– Вы плохо спали, сеньор?
– осторожно спросила Эстель.
– Ваше лицо осунулось...
– Да? Считай, что я плохо спал, - отстраненно ответил рыцарь, и девушке стало ясно, что он не намерен ничего объяснять.
Они быстро собрались и тут же отправились в путь.
– Куда мы все-таки едем?
– Этот вопрос Эстель решилась задать, когда стены Орлеана остались далеко позади.
– Вы до сих пор не сказали мне об этом...
– Ты жалеешь, что согласилась на эту поездку?
– вместо ответа спросил он, не поворачивая головы.
Девушка не ответила. Она насупилась, замкнулась и поняла, что не стОит задавать лишних вопросов. Она понимала, что рано или поздно обо всем узнает. И даже не догадывалась, как своим молчанием помогает Венсану де Брие.
И вот теперь у подножия Безю он остановил коня и повернулся к спутнице. Его лицо с недельной щетиной, ничуть не умалявшей суровой мужской привлекательности, освещалось в эту минуту каким-то внутренним воодушевлением. Линия бровей благородного воина слегка надломилась, в глазах плескались языки глубокого огня. Чуткая и внимательная Эстель заметила это и затаилась.
Узкая каменистая дорога, уходящая к вершине холма, была пустынна. Низкорослый кустарник колючими пальцами скрюченных ветвей цеплялся за сухую землю, настойчиво взбираясь по склону. Яркое весеннее солнце, то и дело прячась за мелкими облачками, мягким светом обливало величественную фигуру бывшего рыцаря. Эстель смотрела на де Брие снизу вверх. Ей вдруг показалось, что это вовсе не она, а совсем другая девушка находится здесь - в немыслимой глуши, дикой и безлюдной, в далекой дали от шумного, противоречивого, а порой опасного, но такого родного и понятного Парижа. И эта другая девушка, неожиданно для себя преодолевшая огромное расстояние верхом, испытывавшая порой мучительные неудобства, проклинавшая тот день и час, когда согласилась на это безумие, - сейчас, здесь, рядом с мужчиной вдвое старше ее самой, понимала, что все-таки безгранично верит каждому его слову, готова потакать каждому его желанию, ибо от этого мужчины исходило поистине отеческое тепло, от него теперь полностью зависела ее собственная жизнь.