Перекресток Теней

Гельман Юрий

И вместе с тем именно в эти минуты она поняла еще и то, что этот мужчина никогда не будет принадлежать ей - а только тому миру, чуждому и загадочному, который его взрастил и воспитал.

– Теперь я расскажу тебе, куда и зачем мы приехали, - глухо произнес де Брие.

– Не скрою, я ждала этого часа, - робко, но с достоинством ответила Эстель.

– Спешимся и перекусим, - сказал рыцарь, и это предложение прозвучало, как приказ.

Они расположились возле ствола молодого пробкового дуба, едва

позеленевшая крона которого давала небольшую, но густую тень. Эстель засуетилась, доставая из котомок еду и вино.

– Посмотри на это дерево, девочка, - вдруг сказал де Брие, поглаживая ладонью шершавый ствол.
– Теперь на меня.

Эстель подняла голову и замерла.

– Ты видишь, как мы похожи? Я тоже превратился в дуб - гордый и одинокий.

– Почему одинокий? А я?

– Разве что ты...

– А Тибо?

– Тибо больше нет...

– Как нет?
– Эстель вздрогнула и замерла.
– Почему?

– Скорее всего, нет, - поправился рыцарь.
– Тибо и Луи были арестованы на том самом постоялом дворе в Орлеане, где ночевали мы с тобой. За две ночи до нас.

– Откуда вы знаете, сеньор?

– Знаю.

– И поэтому вы всю дорогу молчали? Я видела, что с вами творится что-то такое...

– Да, я обдумывал дальнейший план действий. И благодарен тебе, что ты не мешала мне это делать.

– Я старалась...

– Тибо был верным оруженосцем. Он не предаст меня, я уверен. И даже если они отнимут у него письмо, все равно никто не сможет прочитать его.

– Какое письмо? Я ведь ничего не знаю, поэтому ничего не понимаю из того, о чем вы говорите, сеньор!

Эстель вдруг с особенной силой почувствовала свою второстепенность, и ей стало до слез обидно.

– Да, я тебе объясню, девочка. Если честно, я до сих пор не знаю, почему вообще взял тебя с собой... Какой-то голос из глубины души подсказал это. И сегодня ты осталась единственным человеком, с которым я могу поделиться. Пока единственным...

– Вы это только сейчас поняли?

Де Брие молча пожал плечами.

– Сеньор, вы можете полностью мне довериться...

– Извини, не могу...

– Почему?

Де Брие ответил не сразу. Он долго смотрел куда-то в сторону, потом повернулся к Эстель.

– Ты даже не представляешь себе, какие бывают способы у инквизиторов, чтобы заставить человека говорить... Взрослого, сильного мужчину... И я не хочу, чтобы когда-нибудь...

– Я поняла, сеньор, не продолжайте.
– Эстель поникла.
– Но все равно я с вами.

– Я ценю это, девочка, - сказал де Брие и тепло посмотрел на нее.
– Так вот, о письме. Я послал Тибо и Луи к моему брату.

– У вас есть брат?!

– Да, Эстель, у меня есть брат-близнец. Его зовут Северин, и он тоже тамплиер.

– Ни за что бы не подумала!

Обычно близнецы стараются всегда быть рядом.

– Да, так и было добрых два десятка лет, пока судьба не развела нас на долгие годы.

– Это было давно?

– Давно, девочка.

– И все это время вы не виделись с братом?

– Не виделся. Вступая в Орден, рыцарь должен отказаться не только от мирской жизни, но и от всех родственников. Когда это случилось со мной, Северин оставался жить в родовом замке вместе с нашим отцом.

– А ваша мать?

– Она умерла, когда рожала нас... Я появился на свет на несколько мгновений раньше брата.

– Боже, какой ужас!

– Нас вскормила горничная, а в строгости и воздержании воспитывал отец. Мы очень его любили. Наверное, потому, что боялись... Когда-то он тоже был рыцарем и участником крестового похода.

– А разве страх перед кем-то способен родить любовь?

– Любовь может стать порождением всякого иного чувства, моя девочка, даже ненависти.

– Странно, я об этом никогда не думала. А что было потом?

– А потом случилась одна история, и я подался в Орден тамплиеров. Я побывал на востоке - на Кипре, в Тунисе, Палестине и Египте, потом вернулся во Францию. Через десять лет мне сообщили, что рыцарем стал и мой брат Северин. В Орден его принимал сам Великий магистр Жак де Моле. Это было в тысяча триста четвертом году. С того времени мы написали друг другу всего несколько писем.

– Я бы так не смогла.
– Эстель с сочувствием посмотрела на покровителя.
– Я бы обязательно придумала, как все-таки повидаться.

– Знаешь, в этом не было необходимости. Мы служили в Ордене, правда, в разных местах. Каждый из нас выполнял свой священный долг. Через других людей я кое-что узнавал о брате, он - обо мне.

– Вы, наверное, когда-то поссорились?

– Не то чтобы поссорились... Это давняя история, Эстель, она тебе ни к чему.

– Я понимаю, поэтому не лезу с расспросами.

Венсан де Брие отхлебнул вина из бутылки, передал ее девушке. Несколько минут они сидели молча, доедая остатки провизии, взятой в дорогу на последнем из постоялых дворов.

– Я послал их к Северину с письмом, в котором просил его приехать в наш дом в Брие. Мне нужно обсудить с ним одно важное дело. Самое важное, какое только может быть. С ним и больше ни с кем. Я не хотел звать его в Париж - теперь это очень опасно. Но когда я узнал, что папские ищейки арестовали Тибо, я принял решение самому ехать к брату. И сегодня я надеюсь встретиться с ним.

– Где?
– Эстель встрепенулась, торопливо проглатывая кусок хлеба.
– В этой глуши?

– Там.

Венсан де Брие посмотрел в сторону вершины холма. Девушка проследила за его взглядом.