Перемещенный
Шрифт:
Рядом с ним бежал Саша. Тоже напрямик, как и он, невзирая на шипы, бьющие по незащищенным участкам кожи, оставляя на ветвях окровавленные красно-зеленые клочья байковой рубахи.
— Ты в порядке? — Степан склонился над телом Саши, с тревогой вслушиваясь в его натужное, хриплое дыхание.
Губы ребенка побелели. До Степана только сейчас начало доходить, что состояние его попутчика вызвано не только их вынужденным бегом с препятствиями на расстояние около полутора десятков метров. За время, которое они провели здесь, у поваленного дерева с переточенным
«Карман!» — повинуясь внезапному наитию Степан положил на бедро ребенка руку и тотчас же ощутил сокрытый под брючной тканью продолговатый предмет. Добраться до него было делом нескольких мгновений. И минуты не прошло, а он держал уже в руках белый цилиндр с полустертой этикеткой. Не мешкая, поднес его ко рту Саши раструбом вперед и нажал на выступающую сверху крышку баллончика большим пальцем. Это сработало. Струя аэрозоля, пущенная в рот Саши, делала свое дело довольно быстро. Вскоре он уже не задыхался, щеки залил здоровый румянец.
— Почему ты не сказал? — присев на корточки, Степан рассеянно вертел в руках баллончик ингалятора.
— Вы не спрашивали.
Чтож, и то верно.
— Выходит плод здесь ни при чем?
— Нет, астма у меня врожденная, — Саша с трудом приоткрыл глаза и с вызовом глянул на своего спасителя: — А если бы и сказал — это что-то изменило? Вы бы меня в лесу бросили?
— Нет конечно! — Степан даже оторопел от такого нелепого заявления. — Но если бы я был предупрежден, то дело, возможно, не зашло бы так далеко, и ты не лежал бы сейчас вот так на земле. Приступы часто бывают?
— Не очень.
Видя, что его оппонент начинает потихоньку закипать, Степан ухмыльнулся и поинтересовался с ехидцей в голосе:
— Огурец-то хоть вкусный был?
— Вкууусный, — губы Саши тронула легкая улыбка. — Хотите попробовать? Я его где-то по дороге бросил.
— Нет уж, извольте. Мы люди простые, на колбасе перебьемся, — сказал — и в задумчивости уставился на Сашу: — А ну-ка, эксперт по внеземным растительным формам жизни, проинформируй-ка меня — вонь эта когда выветрится?
Саша замолчал, прикидывая что-то в уме. Наконец, после недолгих раздумий, выдал:
— Через неделю. Может две. Пока плоды на дереве не переспеют. Но нас это не должно волновать. Главное не прокалывать те наросты на кожуре, о которых я вас предупреждал.
Во время их отсутствия, к счастью, никто на поклажу не позарился. Степан мельком проверил содержимое рюкзака, закинул его на плечи и, преодолев сопротивление колючих до безобразия ветвей, выбрался к ожидавшему его Саше. Уходили медленно, не торопясь. Вонь, как ни странно, теперь уже особого беспокойства не доставляла: то ли принюхались, то ли попросту приняли ее, как должное.
В течение последующих двух суток ничего существенного с ними не приключилось. На ночлег останавливались все в таких же колючих кустарниках, охранно-оборонительные функции которых Степан теперь уже успел ощутить сполна. Пару раз потревожили невиданных ими ранее животных. Те, к сожалению, сразу же исчезли из поля зрения. Быстроногие, приземистые, коренастые, испещренные вдоль и поперек серовато-грязными полосами, с длинной гривой из спутанных рыжих волос, свисающей едва ли не до самой земли, они чем-то напомнили Степану диких монгольских лошадей.
На третьи сутки появился и повод для беспокойства: исчезли ориентиры. Согласно карте, которую Степан запомнил от и до, именно на том месте, на котором они сейчас стояли, должна была нести свои воды небольшая река. Не Дунай конечно, не Днепр, но, тем не менее, не заметить ее просто невозможно. А еще левее, километрах примерно в трех, всенепременно обязан был обнаружиться и дорожный тракт, и мост через эту самую реку. Как быть и в чем прокол? Анализируя в уме весь пройденный ими путь, он досадливо поморщился: гиблых по определению, а то и просто труднопроходимых мест встречалось более чем достаточно. На каком именно отрезке пути дало брешь его хваленое чувство направления, сейчас уже и не скажешь. Впрочем, а может все не так уж и плохо?
— Саша, — подозвал он паренька, и тот немедленно отвлекся от созерцания крупного мохноногого паука, сварганившего паутину буквально перед его носом. И паук, и Саша рассматривали друг друга уже достаточно долго.
— Да. Что случилось?
— Похоже, мы потерялись. Смотри сюда. Вот здесь… — он присел на корточки, смахнул в сторону пласт сухих листьев вперемешку с прелыми и, вооружившись прутиком, принялся рисовать на земле тот участок карты, на котором, по его мнению, они должны были находиться, — река. Рядом, вот в этом месте — мост и дорога. Уяснил?
— Да, вроде бы. А где это?
— ЭТО, — Степан сделал ударение на первом слове и ткнул прутиком ближе к реке, — как раз то место, где мы сейчас стоим.
— Не вижу я здесь никакой реки.
— Правильно. Потому что ее нет. Мы либо слегка отклонились от маршрута либо… забрели вообще невесть куда.
— Теперь понятно. Ты предлагаешь походить поблизости и поискать реку?
Степан, пряча улыбку, согласно кивнул. Паренек впервые назвал его на ты!
— Хорошо, я согласен.
— Ну вот и славно.
Слегка размяв затекшие от долгого сидения на корточках ноги, они двинулись гуськом через рощу стройных высоких деревьев с матово поблескивающей при солнечном свете белесой корой. Кроны их облюбовала стая пестрокрылых птиц. Завидев путников, они устроили такой переполох, что Степан с Сашей, поневоле, ускорили шаг. Через некоторое время вышли к подлеску. Далее, насколько хватало взгляда, простиралась пустошь, буйно поросшая степными травами вперемешку с низкорослыми корявыми кустарниками. А чуть правее — рукой подать — змеилась та самая искомая дорога.