Перемещенный
Шрифт:
— И что?
— Ног под собою демон не будет чуять — вот что!
— Уверена?
— Ну это уж как Бог ниспошлет. Володаря проси. А я, в свою очередь, сделаю все, что от меня зависит.
Новость эта поразила Улушу в самое сердце. Как так? Демон, такой сильный, не боящийся никого и ничего в этом мире, и вдруг проснется калечным? Как она в глаза ему будет смотреть?
— Ты ТОЧНО уверена? — голос у Улуши был очень тих. Глаза же ее с такой мольбою смотрели сейчас на Варвару, что та не нашла ничего лучшего, кроме как соврать. Пожалуй, впервые за все время их знакомства:
— Нет, не уверена. Это я так, к слову пришлось. Вспомнила просто, как приносили вояку одного
— Ну так то ж хребтина… А у нашего между хребтиной и шрамом целых два пальца прокласть можно. Тоже мне — сравнила.
Обрадованная, Улуша вновь перевернула своего драгоценного демона на спину, бережно укутала в шкуру, склонилась напоследок к груди, проверяя все ли еще бьется в ней его могучее черное сердце, а потом возьми да и кинься на Варвару! Облапила, поцеловала подругу так крепко, что та даже зарделась от смущения.
— Ну ты мне это, брось, брось, негоже. На мужиков лучше б так кидалась. Чай не девочка уже, — тут взгляд Варвары случайно упал на демона, мирно посапывающего на полатях, и в глазах ее тотчас же промелькнула искра понимания. Тем не менее, вида не подала — ухмыльнулась лишь, головою качнула не без легкой укоризны, да и пошла себе на стол накрывать. Чем Бог послал, как говорится.
А Бог, между прочим, послал целую уйму всякой всячины. Ела Улуша с удовольствием. Все подряд, что под руку попадется, обходя своим вниманием лишь вяленую да сушеную клещевину — с ее походной жизнью та уже успела порядочно набить оскомину. Приложились и к знаменитому на всю округу грибному отвару. Первый тост за Володаря, как водится. Выпили, захрустели свежей востриной корой. Задумались: каждая о своем, потаенном. Затем, не сговариваясь, махнули еще по одной, на этот раз уже без тоста.
— Ты мне вот что скажи, — принялась вновь за свое Улуша. — Жить-то он точно будет?
— Да точно, точно, — кряхтя, Варвара поднялась со своего места и заходилась хозяйствовать у очага: дровишек в костер подкинула, казан выбрала помельче — чтоб в аккурат на одну порцию пробудного зелья хватило. — Под утро зенки твой демон как расплющит — сразу же супом его и накорми. И больше ничего, поняла?
— Поняла, как не понять? А если не расплющит?
— А я говорю — расплющи, — в кипящую воду полетели толченые корневища жнетыша, соцветия трочка и никалии. Вдогонку им плюхнулась целая головка паучьего штибрица (и где только умудрилась достать?).
Улуша смотрела на приготовления травницы широко раскрытыми глазами. Магия Варвары была не сродни ее собственной, а совершенно иная и оттого казалась гораздо более притягательной.
— Ну вот, — через некоторое время травница зачерпнула из казана ложку янтарно-коричневой жидкости и поднесла ее к носу. Сморщилась жутко брезгливо, всем лицом, как умела делать только она одна. — Готово. Голову ему подними и рот пошире открой — сейчас поить будем.
Зубы у демона — отдельный разговор. Белые-белые, и все, как один, целые. Ну как такое возможно? Улуша не понимала. Да и Варвара, откровенно говоря, тоже. Это ж что получается? Жрет демон, а зубы у него не изнашиваются? Или выпадают, когда приходят в негодность, а вместо них вырастают новые?
— А давай-ка вырвем один! — нашлась наконец Варвара. — Вон тот, крайний. Демон наверняка проснется и даже не заметит.
— Ни за что! — категорически воспротивилась Улуша. Вот будет когда у тебя свой демон, так тогда и рви. А моего не трожь!
— Ну, как знаешь.
Варево влили в демона все, до последней капли. После процедуры Улуша прикрыла ему рот как можно плотнее, втайне опасаясь, что не устоит перед соблазном
Демона их переживания, похоже, волновали мало: спит себе и спит. Крепко, как убитый. А может оно и к лучшему, может пора и о себе подумать. Улуша только сейчас поняла, насколько же сильно она устала. Глаза ее просто слипались, а в теле, казалось, не осталось ни единой мышцы, которая бы не молила о том, чтобы ее оставили наконец в покое. Варвара, словно почуяв плачевное состояние гостьи, времени даром не теряла: взбила солому на полатях, как следует, своим пудовым кулачищем, извлекла откуда-то из недр схрона мягкую шелковистую шкуру (сейчас Улуша уже и не могла сказать точно — какую) и, подхватив на руки почти невесомое, по ее меркам, тело подруги, осторожно опустила его на приготовленное ложе. Глаза Улуши были уже закрыты. Она лишь свернулась поудобнее калачиком да так и затихла.
Растерянно покачивая головой, Варвара вернулась к столу и грузно осела на табурет. Недрогнувшей рукою налила себе новую чарку, полную, до краев, и тотчас же, не откладывая на потом, ее выпила. Отчего-то вдруг подумалось: да, действительно изменились времена, коль уж у нее дома, живьем, на ее полатях, вальяжно раскинулся самый, что ни на есть, настоящий демон.
Что-то душило Улушу. Большое, мускулистое, оно кольцами обвивало ее тело, с каждым мгновением все сильнее и сильнее сжимая свои смертоносные объятья. Великий Болотный Змий. Ну конечно же, это он, это его морда нависла сейчас над ее лицом, а из зловонной разверзнутой пасти высовывается отвратительный, черный как смоль, длинный раздвоенный язык. Сейчас он сожрет Улушу — в этом никаких сомнений нет. Сожрет. Кольцо сжимается все туже. Вырваться? Но как, это практически невозможно. Никто и никогда не уходил от Змия живьем — иначе Улуша давным-давно бы знала об этом из сказаний, которые передаются из поколения в поколение от отца к сыну, от матери к дочери. Сожрет. Если она, Улуша, не вспомнит, кто она есть на самом деле и насколько велика ее с Володарем сила. Нечеловеческим усилием воли ей удалось-таки сдернуть черную пелену морока из своих глаз, и сейчас она лежала мокрая, испуганная, тщетно силящаяся понять на каком она находится свете: на том, или уже на этом. Постепенно знание приходило к ней. Полати. Она лежит на полатях. А рядом с нею, в обнимку, лежит Варвара. Это ее тяжелая рука обвивает талию Улуши с такой силой, что едва ли не трещат кости. Вот она, причина нелепых ночных кошмаров!
Раздосадованная сама на себя за то, что позволила страху забраться так глубоко, Улуша вскочила и быстро привела себя в порядок: расчесала волосы костяным гребнем, тщательно умылась холодной водой и только потом вдруг вспомнила, что в доме они с Варварой были не одни. Демон, как он там? Проснулся ли? Обернулась, почуяв чей-то изучающий взгляд и сразу же встретилась с парой внимательных серых глаз. Почему-то смутилась. Поправила и без того ладно сидящее на ней платье и застыла, не зная куда девать руки.
А потом демон заговорил. Слова, что лились сейчас из его рта, были непонятными, зато интонация, с которой он их произносил, не оставляла никакого повода для сомнений: гневался демон. За что, интересно? За то, что с того света его вытащили? Или, может, еще в чем провинились они с Варварой, сами того не ведая? Гневаться в ответ у Улуши почему-то не вышло. Подошла, попробовала губами лоб — холодный в кои-то веки — и заходилась у очага. Надо было разогреть суп. Сероглазый потерял слишком много крови, а значит слаб сейчас, как младенец. Может оттого и гневается?