Перешагни бездну

Шевердин Михаил Иванович

— Конфликт с Живым Богом поразительно не вовремя,— про­цедила мисс Гвендолен.— Бухарский центр мы не сбрасываем со счетов.

— Ставка этого эмира без эмирата Алимхана бита, — восклик­нул Пир Карам-шах. — Вы преувеличиваете его роль, мисс. Пора ему на свалку истории.

И, проведя по лицу и бороде ладонями, он не без сарказма возгласил:

— Нет бога, кроме бога! Мы — мусульмане и верим в могу­щество ислама. Да возьмет Ибрагимбек в свою железную руку зульфикар — священный меч ислама!

— Я не мусульманский газий и даже вообще не мусульман­ка, — отпарировала Гвендолен-экономка. —

Даже мусульманину невежливо перебивать леди. Это между прочим. Вы ещё можете благочестиво — пророческими речениями — повергать в страх суе­верных мусульман, окружать ореолом неумолимого рока свою личность, но только не... Ага Хана. А он, прошу покорно вас учесть, во всей нашей комбинации был и остается важной фигу­рой... если не самой важной,— совсем тихо добавила она.

Неясно, слышал ли последнюю фразу вождь вождей, но он ограничился нетерпеливым пожатием плеч.

Создалась странная ситуация: два таких крупных деятеля — Пир Карам-шах, вождь вождей, обладающий в Северо-Западных провинциях полномочиями и властью почти диктаторской, и мис­тер Эбенезер Гипп, имперский чиновник, облечённый едва ли не меньшей властью и прерогативами — выслушивают указания той, кому в лучшем случае надлежало бы потчевать их кофе с поджа­ренными на спиртовке в сливочном масле типичными английски­ми «тостами».

Но мисс Гвендолен-экономка даже не заметила, что в пылу спора вышла за рамки своей более чем скромной роли.

— В газете «Трибюн» изложена официозная точка зрения на суть вопроса,— чуть усмехнувшись, заметила она, и сразу слиня­ла нежная глазурь с её щёк и проступили кирпичные тона, как случалось всегда, когда очаровательная экономка превращалась в вершителя имперских дел. — Да, некий Притап Сингх в «Три-бюи» пишет: «Воинствующий панисламизм изжил себя в практике великобританской азиатской политики. Всем понятно, что на ос­нове учения корана не может существовать ни одно независимое государство. Мусульманские народы не терпят, когда их разоря­ют собственные тираны, пусть тоже мусульманские, прикрываясь авторитетом корана. Узы, которые раньше объединяли людей, прихожан одной мечети, обветшали и рассыпаются. Только перво­бытные дикари еще могут верить в коран. А большевики своими школами сделали чернь грамотной и подрезали в Бухаре, Самар­канде, Коканде корни ислама». От себя в дополнение к Притяну Сингху добавлю: в международной политической игре эмир Алимхан еще сохранился как синтез ислама и монархии азиатского ти­па. В эмира Алимхана, в его халифскую миссию, еще верят мно­гие. И, конечно, нам приходится пока считаться с эмиром под вы­веской — Бухарский центр.

— Вот, оказывается, кто кроется под газетным псевдонимом Притап Сингх! — отвесил шутовски поклон Пир Карам-шах. — Мисс экономка подрывает устои тысячелетней религии.

— А кто мог заподозрить в фанатике Пир Карам-шахе госпо­дина полковника Лоуренса?.. Итак, мы полагаем, — и «мы» про­звучало так многозначительно, что лицо вождя вождей сделалось озабоченным,— полагаем — Алимхан не годен в качестве главы и руководителя. Истерические его лозунги и установки в консер­вативном панисламисчском стиле отпугивают всю немусульман­скую Индию, не говоря уже об исмаилитах. Нежелателен и ваш протеже Ибрагимбек — оголтелый фанатик и садист.

— Это ново!

—

Придётся искать решение, приемлемое в широком плане. Британия выступит освободительницей мусульман Туркестана от гнета большевиков. Опереться придется не на Алимхана и не на Ибрагимбека, а на умеренное крыло Бухарского центра и таких деятелей, как Усман Ходжа, Чокаев, Валидов с их туманными ло-зунгами «демократий» и «республик».

Пир Карам-шах вскочил:

— Потянуло гнильцой либерализма Артура Гендерсона и Макдональда! Захватили министерские портфели и суют нос в коло­ниальную политику. Когда конь ломает ногу, и лягушка — жере­бец! Это конец империи! Азиатам чужда самая мысль о республи­ке. Азиаты привыкли сдирать с либералов кожу и сажать их на кол. Мы очищаем Туркестан от всяких там либералов, а вы, мисс, навязываете нам всякую шваль.

До сих пор под взглядом стальных глаз мисс Гвендолен-экономки вождь вождей держался скованно. Но вот он стряхнул гипноти­ческие оковы и предстал перед собеседниками диким, свирепым.

— Никаких полумер! Алимхана к черту! Всяких усманходжаевых к черту! Зелёное знамя войны понесет Ибрагимбек. Меч зульфикар зазвенит на весь Туркес-тан, и звон отзовется во всем мусульманском мире. При первой крови газии осатанеют... кровь, золото, женщины! Первая победа над красными — и все право­вер-ные пойдут за нами. На развалинах Советов мы, воители исла­ма, воздвигнем Великий Бадахшан!

— К Бадахшану Ибрагимбек отношения не имеет. Бадахшаном мы займемся вместе с Ага Ханом.

— Нет! Ибрагимбек покорит Бадахшан. К нему мы присоеди­ним китайские Синцзян с Кашгаром, мусульманские Сычуань, Дарваз, Ишкашим, Кафиристан! Столицу федерации исламских государств учредим здесь, в Пешавере. Мы создадим коалицию с великим Тибетом! Присоединим Туркестан и всех мусульман России. Центрально-азиатская империя под эгидой Британии! Полный крах марксизма на Азиатском континенте! Теперь или никогда!

— Извините, сэр, еще немного, и вы начнете мечом зульфикаром крушить мебель!

Впрочем, мисс Гвендолен-экономка ничуть не испугалась буй­ных телодвижений Пир Карам-шаха. Её молочно-белое лицо даже не порозовело. Лишь трепетала левая бровь, к которой она го и дело прикасалась мизинчиком.

— Но Тибет — это буддисты. Северная Индия — конгломерат религий — иидуисты, исмаилиты, мусульмане, язычники. В каком же виде вы преподнесете им исламское господство? Всё это ма­ло реально.

— Чего проще! А на что корпоративное государство? Неогра­ниченная власть! Сильная рука! Никаких демократий, профсою­зов, парламентов. Диктатура элиты из состоятельных и знатной верхушки. Массы трудятся и подчиняются. Предприимчивые и беспокойные умы займем войной, а войну сделаем привлекательным и прибыльным занятием: захватим соседние территории, как это... «жизненное пространство...» с предоставлением права гра­бежа и полной безнаказанности. За нами пойдет вся эта нищая сволочь, подыхающая среди своих скал от голода и холода. И, главное, такой порядок полностью соответствует жизненному укладу Центральной Азии с её феодалами, князьками, первобыт­ными традициями. Никакой ломки в быту азиатов! Дадим им ору­жие, поманим добычей. А в какой упаковке, они и не заметят. Пойдут за нами с энтузиазмом.