Перешагни бездну
Шрифт:
— Молиар? — растерялся Алимхан.— Я... э... нет... не знаю. Он запирался и оправдывался совсем по-детски, и Мукумбаев сразу понял, что эмир знает про Молиара.
— А не увезли ли её... эти... пешаверские англичане... обратно?..
Растерянно глядел пустыми глазами Алимхан в пространство.
— Ислам — доброе наше знамя,— плёл он свое,— надо выткать новые лозунги... чёрный народ не знает всяких конституций, демократий... Аллах и сабля! Джадиды-собаки развратили умы…
— Вы болтаете, а надо действовать.
— Вы сами понимаете...
— Чепуха... Фантазия диких людей, — возразил Мукумбаев. — На основе корана сейчас не может существовать ни одного государства. Турецкий султан носил титул халифа. Что осталось? Республика. Только невежественные священнослужители могут держать невежественных в повиновении именем аллаха. Наивен тот, кто думает, что коран является узами, которыми можно объединить людей.
— Есть армия... армия ислама, которая...
— Вора Ибрагимбека? Да поймите, их удерживает в эмиграции страх перед заслуженной карой за совершенные ими кровавые преступления. Если бы не это, исламские воины навесили бы себе на шеи конские уздечки и на животе уползли бы к Советам, умоляя разрешить им вступить в эти самые колхозы. В первом же бою исламская армия Ибрагима завопит: «Пощады!»
— Знамя ислама... теперь или никогда! — бормотал Алимхан без всякого оживления.— Если... сбросить с людей путы корана... освободятся умы и души.
Он и сам не верил в то, что говорил. Мукумбаев смотрел на него с презрением.
— Господин! — процедил он сухо и враждебно.— Послушайте мнение вашего преданного раба и министра. Ещё можно не отстать от шага времени. Успеть. Есть ещё возможность... Вот прочитайте!
— Что... что...— Эмир со страхом смотрел на свиток пергаментной бумаги, который Мукумбаев извлек из бельбага.
— Прочитайте! Это письмо из Герата от Джунаида.
— Читайте вслух!
— Слушайте же.
«Письмо это пишет раб аллаха газий и воин пророка Джунаид, хан всех туркмен и сын его Ишикхан, да будет с ними мир! А обращено письмо к господам руководителям туркестанской эмиграции, собранным в Бухарском центре. Бисмилла! Фашистский строй существует уже во многих странах и являет нам пример твердости правления и благоустройства. Надо усиленно трудиться со всей доброжелательностью. Теперь надо разворачивать деятельность. Столп ислама, великий Ахунд Анна Мурад, говорит: «Свет религии в фашизме». Уважайте Анна Мурада Ахуна так, как уважаете религию правоверного ислама. Анна Мурад Ахун за благоустройство Туркестана и указывает нам фашистский путь. Надлежит нам всем работать так же непримиримо, как работают главы «Ени Туркестана» господа разума Мустафа Чокаев и Сары-хан. Если верите нам, то следуйте путем фашизма. Сообщаем для сведения всех: силу мы имеем огромную и могучую. Получили много оружия и пополнили конский состав. Полученные винтовки и пулемёты заперты на месте под замком. Передайте благонадежным лицам — через восемь месяцев начнётся серьезная борьба против большевиков.
Окончив чтение, Мукумбаев свернул письмо и, почтительно положив его у ног эмира, добавил:
— Такое же письмо получили Ибрагимбек, Утанбек и другие курбаши.
— Значит, этот... Джунаид вообразил себя... э... халифом... хочет на трон... Всеми распоряжается. Всем приказывает. Да как он смеет?!
— Ну, это ещё не так. Но вы видите, мысль разумных людей не спит. Даже Джунаид понимает, что надо, кроме ислама, искать новых путей. По ним уже идут многие. Берегитесь! Такие, вроде Чокаева, Усманходжи, Сарыхана, могут опередить...
— Фашизм!..— выдавил из себя Алимхан.— Сколько все... долдонят о фашизме... Какая польза от фашизма?.. Разговоры... Мы — халиф... властелин мусульман... В коране нет про фашизм...
— Дело не в названии. Фашизм имеет своего халифа, диктатора, дуче, фюрера. Глава фашистского государства — неограниченный властелин. Тому, кто против него,— смерть. В государстве правят достойные люди — промышленники, помещики, коммерсанты. Чернь, «райя» — стадо, молчит и повинуется.
— Похоже... «дуче» совсем халиф, а?.. Эмир, а? Шахиншах, а? Вы говорите... помещики, коммерсанты... государство богатых?.. Хорошо... Э, нет! Халифат лучше... Халифат — государство халифа... правит единолично... один правит...
— При фашизме никаких парламентов, никаких демократий, никаких разговоров... Всех свободомыслящих Муссолини держит в тюрьме или отдает палачу.
— У нас, на Востоке, и зародыша свободных мыслей не допустим... Нельзя — и все. Мусульмане подчинятся... безропотно, а не то...
— Фашизм признает только права одного народа, высшей расы, все слабые расы — рабы... работают на высшую.
— Как же?.. Какой же народ... у нас?.
— У нас — мусульмане. Все, кто не мусульмане, — рабы.
— О, хорошо!..
— Фашисты очень воинственны, доблестны! Их закон — война! Завоевывать все страны, где не фашисты! Завоевывать жизненное пространство. Это так называется у фашистов!
— Да об этом и в коране записано. Покоряй мечом земли неверных, истребляй и покоряй!.. А! Все, что у неверных, все принадлежит мусульманам — богатства, земли, женщины... девушки... дети. Мужчинам головы долой... по праву захвата... М-да, фашизм... совсем похож... Муссолини, скажите, не мусульманин?..
— Вот видите, ваше высочество, фашизм и ислам совместимы. Они шербет в разных посудах.
— Вот соберусь... Поеду в Рим... Посоветуюсь с этим... Муссолини. Эта приезжая савойская княжна или принцесса... красивая, только голос грубый... глаза, фигура ничего... приглашала... говорила: заключайте с дуче союз... поможет дуче... воевать... а?
— Союз с Муссолини очень полезен, но вас сейчас не пустят.
— Кто осмелится? Поеду.
— Да тот же Пир Карам-шах... Он тоже за фашизм. Но берегитесь, господин! Он Ибрагима-конокрада сделает фюрером.