Переступая грань

Катасонова Елена Николаевна

– К завтрашнему утру сделаете копию?
– спросил он, да так спросил, что сказать "нет" было бы невозможно.
– Утром заменим. Вы свои драгоценные "Розы" унесете домой, в мастер-скую, а мы на их место повесим копию.

– Зачем?
– наивно удивился художник.

– Пусть думает - с выставки: больше заплатит, - разъяснил этому дурачку директор.
– Сняли прямо со стены - знаете, как впечатляет?

– Но это обман, - захлопал ресницами Лёня.

– Не обман, а тактика, -

стоял на своем директор.

– Не тактика, а обман...

Поспорили. Помолчали, друг на друга не глядя.

– Ладно, - промямлил наконец художник.
– Напишу за ночь.

7

– Ну что ты... Что ты...
– От возмущения Ира не могла подобрать слов.
– Что ты ведешь себя как молодая вдова?

– Но я не хожу в черном, - пыталась отшутиться Лиза.

Ира шутки не приняла.

– Даже на танцы тебя не вытащишь, - гневно продолжала она, и Лиза сдалась, согнав с лица вымученную улыбку.

– Не хочется, - призналась она.

– А почему с Сережей не встретилась?
– наступала Ира.

– Да я даже физиономии его не запомнила...

– Увидишь - вспомнишь!

– Зачем?

Лиза этого странного разговора просто не понимала.

Ира села с ней рядом, обняла подругу за плечи.

– Ну нет больше Жана, понимаешь, нет, - вразумительно, как старшая младшей, сказала она.
– Уже скоро год, как уехал, и не пишет, и не пытается больше звонить: все равно ничего не слышно. Смирись, Лиза!

– А я смирилась, - тихо сказала Лиза.
– Зачем ты ко мне пристаешь?

– Затем, что ты как неживая и ничего не хочешь!
– рассердилась Ира.

– А это что такое?
– Лиза кивком головы показала на стол. Там, в словарях и арабских книгах, лежала ее почти готовая курсовая. Нехотя встав, Лиза подошла к столу, взяла толстую пачку исписанных изящной арабской вязью листков.
– Знаешь, сколько в арабском языке диалектов?

– Не знаю и знать не хочу, - проворчала Ира.

– Ну и напрасно, - не обиделась Лиза.
– А знаешь, как интересно выяснять, откуда что взялось - это, это и это слово?

Голос ее зазвенел и разрумянились щеки. Перед Ирой на мгновение возникла прежняя Лиза.

– Никто, кроме Жана, мне даром не нужен, - теперь уже она убеждала Иру.
– И с горя я занялась арабским. Кажется, это называется сублимацией.

– Не слыхала про такого зверя, - все так же ворчливо призналась Ира. А французский тебе зачем?
– поймала подругу.

– Для общего развития, - с ходу придумала Лиза.
– Почему бы не знать еще один язычок?

– Ты прямо как старая дева...

– Я, положим, уже не дева...

– Ну, тогда как синий чулок.

– А вот это верно, - охотно согласилась

Лиза.
– Ириш, ну правда же: зачем делать то, чего делать не хочется? А мне не хочется идти на свидание с Сережей, слушать излияния Саши...

– Но ведь ты женщина, - подумав, нерешительно напомнила Ира.

– Ну и что?
– равнодушно пожала плечами Лиза.
– Формально да.

– Что значит - формально?

– А то и значит, что ничего мне не хочется и не нужно.

– Странно...

– Я будто сплю, - продолжала Лиза задумчиво.
– Будто это была не я или все это мне приснилось: руки Жана, его глаза, снег за окном...

Ира вздохнула, подошла к окну. Весна буйствовала на Ленгорах. Цвела в саду университетских ботаников черемуха, распускались бело-розовые цветы яблонь.

– Скоро лето, - сказала она.
– Мы с Борькой женимся и едем в Ялту, в свадебное путешествие. А ты?

– А я не женюсь, - улыбнулась ей в ответ Лиза.
– И еду к маме.

– А в Берегово?

– Это Сашка тебя попросил?
– сразу догадалась Лиза.
– Признавайся!

– Признаюсь, - засмеялась Ира.
– За что ты его так ненавидишь, скажи?

– За то, что он... Нет, не надо, я сто раз тебе говорила!

– Но это несправедливо, Лиза!

– Знаю. В эмоциях, по-моему, нет справедливости.
– Лиза помолчала, подумала.
– И логики тоже нет, - с некоторым удивлением поняла она.

– И неужели тебе...
– Ира поколебалась.
– Неужели тебе в самом деле ничего не нужно? Ну, ты понимаешь, о чем я...

– Ничегошеньки, - все с тем же удивлением, вслушиваясь в себя, призналась Лиза.
– В этом плане. А вообще нужно многое. Денно и нощно учу арабский, английский, французский, читаю, слушаю музыку.
– Лиза ласково, как живому, кивнула проигрывателю.
– И мне хорошо.

Жан все-таки оставил проигрыватель, и почти с каждой стипендии Лиза покупала пластинки. Их набралось уже много, и все - любимые. А самоваром она не пользовалась, но берегла как память о Жане. И стоял он на самом почетном месте, на верхней полке, рядом с любимыми книгами.

– Ненормальная, - поставила обидный диагноз Ира.
– И Артем от тебя отстал, и Сергей ей не нужен... Смотри, упустишь время - будешь потом локти кусать. Нам ведь уже за два-дцать, пошел третий десяток...

Лиза звонко расхохоталась:

– Ну если считать десятками...

– Смейся, смейся, - ворчала Ира.
– У тебя ведь даже прописки нет. Отправишься со своими тремя языками в Красноярск, посмотрим, что тогда запоешь!

Лиза задумалась. Так далеко она не заглядывала. Ира поднесла к глазам крошечные золотые часики.