Перевал
Шрифт:
— Кто дал тебе такое право? — прошипела она.
— Что ты хочешь сказать?
— Кто и что дает тебе право так поступать? Уходить.
— Ну…
— Кто из нас чувствует себя счастливым? Любая пара, которую я знаю, не может похвастаться гармоничными отношениями. Я не знаю ни одной чертовой супружеской пары, о которой я могла бы сказать положа руку на сердце, что они счастливы!
Бен немного поерзал на стуле и улыбнулся.
— Тебе такая пара известна, а? — продолжала сестра, повысив голос.
— Ну… — снова промычал Бен.
— Нет, я хочу, чтобы ты ответил. О счастье в браке, полном и абсолютном.
— Не знаю, что и сказать.
— Конечно, нет! Никто не может этим похвастаться. Но это не значит, что ты получаешь право встать и уйти. О, какой я несчастный! О, какой я бедный! Наверное, брошу я свою жену и детей! Ради бога, очнись! Бен, надо смотреть жизни в лицо, а не убегать от нее.
Бен был почти парализован этим неожиданным напором. Но она еще не закончила. Фактически Салли только размялась перед нанесением основного удара. Она прочла ему целую лекцию на тему, как он стал жертвой потребительского образа жизни, когда тебя то и дело бомбардируют со всех сторон обещанием счастья, доказывая, что ты, как никто другой, должен и имеешь право быть счастливым. Культура бесконечного потребления перевернула все с ног на голову, и его история стала тому подтверждением. Людям постоянно трубят в уши со страниц журналов, в тупых телешоу и рекламных роликах, играющих на раздувании человеческой жадности и зависти, что они могут получить свою порцию счастья, если купят новую крутую вещь, или новую подружку, или новое лицо, или силиконовые груди. Люди не могут удовлетвориться тем, что имеют, и начинают менять все вокруг себя, но ведь это совсем не означает, что подобные перемены к лучшему…
Если бы он не был так потрясен ее красноречием, то мог бы встать перед Салли и приветствовать ее аплодисментами. Но вместо этого он опустил глаза и кивал головой, пытаясь принять пристыженный вид. Спустя полчаса, два раза окончательно отвергнув ее предположение, что у него просто роман и теперь он боится признаться в этом жене, Бен попрощался с Салли и прошел к двери, придавленный грузом ее обвинений, так что теперь сходство между братом и сестрой усилилось.
Танец завершился, и участники «телесного хора» уселись в круг на полу. Они держались за руки, закрыв глаза. Бен оказался рядом с мужчиной в лиловых одеждах, который, судя по всему, проникся к Бену симпатией.
Через двадцать минут, в течение которых любой желающий мог выразить свои ощущения, сеанс окончился. Все обулись, а затем к нему подошла с объятиями Лори и вслед за ней и Ева, которую они оба тоже обняли.
— Как тебе, понравилось? — немного нервно спросила Ева.
— Великолепно.
Она посмотрела на него скептически.
— Нет, я честно получил от этого большое удовольствие.
Он обнял ее за плечи, а она перехватила его талию. От нее пахло сладостью, и она немного вспотела, но ему это нравилось. Лори стояла рядом, излучая радость, — ей нравились перемены в жизни подруги.
— Знаете, что я хочу вам сказать? — весело произнесла она. — Вы замечательно смотритесь вместе. Мне кажется, что вы даже похожи друг на друга.
— Это комплимент? — спросили Бен и Ева в один голос.
— Да.
Пабло забрал на выходные его отец, поэтому весь дом был в их распоряжении. Они прошли в спальню Евы.
Страх, который мешал ему раскрепоститься раньше, исчез без следа. Бывали, однако, времена, когда страх возвращался, нашептывая, что его вина огромна, что расплата за измену неминуема. Но Бен старался отключиться от всего, что мешало ему жить настоящим. Если бы Ева не проявляла к нему столько терпения, не была такой всепрощающей по отношению к его неудачам на любовном поприще, то он бы исчез, убегая от стыда. Но она, казалось, вместе с ним пыталась понять причины его уныния и тоски и вернуть ему душевный покой.
Он проник в нее, но еще не в ее душу и смотрел, любуясь, на полуоткрытые губы и дрожащий подбородок, на ресницы и волосы, раскинувшиеся роскошной волной по подушке. Он был с ней, здесь. Он был здесь.
Глава одиннадцатая
Последний раз она была в этих местах меньше года назад. Но, как и ее жизнь, за последние месяцы здесь все полностью преобразилось. Она и Тай остановили лошадей у того же уступа, к которому подъезжали когда-то с его отцом два лета назад и наблюдали за полетом орла над рекой. Они избрали тот же маршрут, продвигаясь по зарослям полыни. Под ними были те же лошади. Но на этом сходство заканчивалось. Пейзаж, на который взирала Эбби, принадлежал другой планете.
— Боже мой, — прошептала Эбби.
— Я тебя предупреждал, что ты не узнаешь здешних мест, — ответил ей Тай.
Даже горы, которые были так близко, этим серым майским утром казались другими — темнее и отдаленнее. Река совсем обмелела, а на ее берегах будто насыпали мел. Внизу раньше весело бурлили ручьи, но теперь там была пустыня. Повсюду виднелась засохшая грязь с белыми пятнами соли. Отравленная вода убила всех жеребят и других животных, принадлежавших семье Тая.
— Видишь те леса вон там? К этому времени они обычно покрыты листвой. Но теперь они мертвые. Все деревца до одного. Мы надеялись, что они все же порадуют нас, но этого не произошло. А теперь посмотри вниз, туда, куда отец возил нас посмотреть на жеребят. В это время луга обычно так зарастают, что по ним нельзя было пройти, не измазав одежду желтой пыльцой. Посмотри, что от этого осталось.
На месте лугов Эбби увидела бурую поляну, покрытую коркой соли. Травинки лишь кое-где пробивались, отчего тяжелое впечатление только усиливалось.
— Ничего не растет там. Те поля, на которых мы обычно заготавливали сено, тоже исчезли, словно их и не было. Река отравлена, а теперь пришла очередь и суши. Вода, которая высвобождается при бурении скважин, убивает все вокруг.
Эбби сидела в седле неподвижно и лишь качала головой.
— Поверить не могу.
Тай с горечью воскликнул: