Перевод с английского
Шрифт:
Звонок.
20.
Звонок этот был концом урока физкультуры в 6-м "Б" - урока, великодушно превращенного учительницей в баскетбольный матч.
А теперь ни звонок, ни пронзительный судейский свисток не могут остановить этого волнующего состязания!
Здесь все, кроме Пушкарева.
Мяч то и дело в корзине, каждые пять секунд.
Дуть в свисток бесполезно, поэтому физкультурнице приходится изловчиться и в первоклассном "яшинском" броске перехватить
Сделано!
Шестой "Б" протестующе воет, но учительница, крупная, с кирпичными щеками женщина, молча дожидается тишины, затем спрашивает:
– Счет?
– 43: 43!
– Ну и ладушки. Запишем пока ничью. И пойдем одеваться!
– Еще полперемены можно играть!
– крикнул Гродненский.
– Ну мы до победы, ладно?
– поддержали другие.
– Ну, пожалуйста!
– Ни то ни се получается! Это ж курам на смех…
– Еще три минуточки!
– клянчат даже девчонки.
Физкультурница свистнула еще раз.
– Разговорчики! Построиться!
Андрюша обратился к ребятам:
– Братцы! Сейчас ведь английский, да?
– Ну!
– А ведь его не будет!
– Почему?
– не сообразила Галка Мартынцева, шмыгая припухшим носом.
– Ну, Виолетта Львовна же сказала! Забыли?
– Конечно, сказала! Не будет английского!
– завопил Гродненский, исполняя при этом телодвижения из малоизвестной африканской пляски.
Массы твердили об отмене урока так убежденно, что учительница выплюнула свисток, висевший у нее на шнурке… и позволила выбить из своих рук мяч.
– Эй, а вы не врете?
Но над ними уже не имеет власти ничего, кроме игры.
21.
Виолетта Львовна и Виталий в пустом классе. Она - за учительским столом, он - за партой, под которой еле умещаются его ноги. Он задумчио мастерит из бумаги самолетик и, не глядя на Виолетту Львовну, говорит:
– Понимаете, в университете конкурс был втрое больше, не захотел рисковать. А в педвузе ценились мальчишки: там одна пара брюк приходилась на восемнадцать юбок. Я подумал: педагогика в данном случае - вывеска, главное, что я буду на физико-математическом факультете, а там хоть трава не расти…
– А теперь смотрите на меня и думаете: боже мой, неужели это и есть мое будущее?
– Куда мне до вас!
– вздохнул Виталий.
– Виолетта Львовна, я думаю, что вы - необыкновенный человек! У вас - талант, мне бы дольку от него…
– Полно, какое - талант, - перебила она.
– От меня бы пух полетел, если б пришлось сейчас сдавать педагогику! Я же не поспеваю за временем, голубчик… Я стараюсь, но мое сердце всегда устает раньше меня самой. Чехов Антон Павлович попрежнему дает мне больше, чем эти устрашающие карманные детективы-бестселлеры… И чем фантастика, тоже устрашающая и тоже карманная… Наши выездные граждане провозят; попадались вам?
– Да, но моего-то английского хватает только для научной литературы…
–
– И все-таки вы счастливая!
– упрямо и завистливо сказал он.
– Но такое счастье и вам доступно. Стоит захотеть! Вот слушайте, я нашла это ужасно созвучным себе, будто родная душа писала:
Безумный век идет ко всем чертям,
а я читаю Диккенса и Твена
и в дни всеобщей дикости и тлена,
смеясь, молюсь мальчишеским мечтам… 14)
Хорошо?
– Очень, - признал Виталий и огорченно почесал в затылке.
– Очень все верно, только ведь это стихи…
– Вот ужас-то!
– закричала Виолетта Львовна.
– Это просто ужас! Да почему для вас стихи, Шекспир, Уланова, Чаплин - по одну сторону забора, а жизнь - по другую? Кто поставил этот проклятый забор?!
– Только не я, - засмеялся Виталий и машинально взглянул на часы.
– Нет, правильно я угадал, что вы человек счастливый… Вы же часов не наблюдаете… Уже восемь минут как идет ваш урок!
– Как?!
– вскочила она.
– А где же дети?
22.
Спортзал.
Трое взрослых людей - физкультурница, Числитель и Виолетта Львовна - стоят и смотрят в глаза детям, от которых еще пышет баскетбольной горячкой.
– С чего вы взяли, что Виолетта Львовна отменила урок?
– спрашивет Виталий, и по лицу его ясно, что он не намерен шутить.
Ни секунды замешательства. Отвечает целый хор чистых и ясных голосов:
– Она сама сказала!
Виталий оглянулся на Виолетту Львовну - она стояла, прислонившись к "шведской стенке". У нее взгляд, испуганно вопрошающий: милые мои, где же совесть ваша?!
– Неправда! Когда вам это сказали? При каких обстоятельствах?
– гневно выясняет Виталий.
– Сегодня утром на бульваре, - улыбаясь, говорит Тамара Петрова.
– Ну, Виолетта Львовна, скажите вы сами!
– Да, девочка… - Голос у англичанки дрогнул.
– Но в каком смысле я говорила об этом?
– Откуда мы знаем, в каком? Мы думали - в обыкновенном!
– кричит Гродненский.
– Можно, я напомню?
– выступил вперед и обаятельно улыбнулся Коробов.
– Вы сказали так: "Сегодня я готова пожертвовать уроком английского. Не наукой единой жив человек". Мы подумали - заболели…