Перевод с английского

Полонский Георгий Исидорович

Леня Пушкарев молча стоит в той же нелепой позе.

–  Устанешь ведь, - сочувственно говорит Виталий, и по его глазам видно, что он озадачен.
– Ну ладно… Курочкин!

–  Что?
– отзывается за его спиной дежурный, который стер пока что всего два слова: ему жалко шедевра, начертанного на доске.

–  А ну не тяни резину!
– раздражается Виталий.
– Не цените, когда с вами по-хорошему, - могу и по-плохому! Я вам все-таки не Виолетта Львовна…

Курочкин повиновался, стер наконец и пошел

на место.

–  Открывайте задачники! Кто справа от меня в каждом ряду, возьмут эти номера,- он записал на доске: "302, 309", - а кто слева - эти 304, 312… Будет внеплановая контрольная!

Класс ахает, достает задачники, скрипит партами, Коробов и Гродненский корчат друг другу рожи, поглядывая на окаменевшего Пушкарева.

А Виталий достал из папки "Педагогику" (кажется, у него там больше и нет ничего) и, привалившись к подоконнику, читает.

Но одиноко стоящая посреди класса фигура все же смутно беспокоит его. Не читается.

Когда обстановка стала наконец-то почти нормальной и деловой, Виталий вдруг захлопнул книгу.

–  Все положите ручки, - говорит он.
– Поднимите глаза. Кто сказал ему "замри"?

В классе тишина.

–  Ну? Я же "расколол" вас, теперь глупо молчать. Я спрашиваю: кто сказал ему "замри"? Козловские, кто-нибудь из вас?

Близнецы отвечают дуэтом:

–  Это не мы, Виталь Палыч!

–  Гродненский!

–  Не знаю.

–  Коробов!

–  Что вы, Виталь Палыч!
– Андрюша даже обижается.

И опять тишина.

–  Струсили?
– неуверенно спрашивает Виталий.

И опять тишина.

–  Это я сказала, - поднимается Аня Забелина: воротничок, банты, косички…

Ее признание вызывает у большинства легкий шок. Тихо-тихо.

–  Скажи ему "отомри!" - приказывает Виталий.

–  Отомри!
– покорно повторяет Аня.

Леня с облегчением садится, но взгляд у него все такой же дикий. Класс начинает двигаться: все-таки легче стало всем.

Гордый своим педагогическим достижением, Числитель веселеет и входит во вкус.

–  А ведь так нечестно, - говорит он, прищурившись.
– Это, конечно, не она сказала "замри", я лично не верю. Как же ты можешь отмирать по ее приказу?

–  Это правда я, Виталь Палыч, - говорит Аня.

–  Правда, она, - глухо повторяет Леня.

–  Странно… А ведь я по психологии имел "отл", - бормочет Виталий.

Галка что-то шепчет Тамаре.

–  Точно!
– довольно громко подтверждает Тамара.
– Это она так зверски в него втрескалась - буквально на все готова!

–  Петрова, ты что-то сказала?
– спрашивает Виталий.

–  Нет, я ничего.

–  Ну хорошо. Продолжайте работать. Но только путем составления уравнений, детских решений не приму… Да, кстати, в субботу я обещал взять у вас тетрадки

и забыл. Сегодня не забуду, не надейтесь.

И он демонстративно делает узелок на носовом платке.

Шестой "Б", несколько испуганный последним сообщением учителя, начинает трудиться…

Интересный метод работы у близнецов Козловских: они меняются тетрадками и решают варианты друг друга.

Галка Мартынцева бросает короткие тревожные взгляды на Тамару, у которой дело не ладится. Тамара прокусила шариковую ручку до самого стержня, теперь ее губы и зубы - лиловые. Галка не выдерживает: быстро набрасывает на чистом листе ход решения Тамариной задачи и кладет листок перед подругой. Та благодарит царственным движением головы.

Андрюша Коробов рисует на листке мрачных типов с квадратными подбородками. Его толкают сзади в спину. Не глядя, он протягивает руку назад и берет листок с решением. Похоже, что листок этот прошел долгий путь под партами и вырван из образцовой тетради Ани Забелиной.

За Гродненским, который занят чем угодно, только не задачами, сидит Пушкарев. Он заткнул пальцами уши, он приказывает себе не думать ни о чем, кроме задачи N 302:

"Два велосипедиста ехали навстречу друг другу…"

Все против него! Все, как один… Что ему остается? Вобрать голову в плечи, стать незаметным, уйти со своими переживаниями под твердый, как у черепахи, панцирь… и думать про двух велосипедистов! "Один из них ехал со скоростью…" Да! Если надо ходить в школу, то не ради какой-то несбыточной дружбы и липовых "интересных дел", а только ради учебы. Тут отец прав. Задачи решать - тоже, в конце концов, не так скучно.

Леня за партой один. Его прежняя соседка Забелина сегодня сидит сзади. Она уже кончила свою задачу и переписывает ее в тетрадь ровным почерком отличницы.

Братья Козловские, решив варианты друг друга, быстро молча переглядываются и обмениваются тетрадками.

Андрей Коробов невозмутимо, медленно и небрежно переписывает присланную ему шпаргалку.

Виталий, закинув ногу на ногу и покачиваясь на стуле, читает. Эта импровизированная контрольная дала ему полчаса тишины - можно во время практики заняться теорией: надо освободиться от этого "хвоста".

Леня пишет крупными буквами: "ОТВЕТ".

И в эту самую секунду сидящий впереди Гродненский делает неуловимое движение плечом. Неведомо откуда возникшая на Лениной парте открытая бутылка с клеем опрокидывается - и по Лениной тетради ползет густая желтая масса. В одну секунду вся тетрадь запачкана, изгажена, опозорена…

Леня поднимает глаза и, секунду помедлив, вцепляется в рыжие вихры Гродненского. Оба тяжело сопят.

Виталий поспешил к месту происшествия.

–  Встать! В чем дело?