Период распада
Шрифт:
Юля с Сашкой питали друг к другу исключительную неприязнь: Юля крутилась, болтала и кокетничала то с соседом спереди, то с соседом сзади, шелестела обёртками от шоколадок и хрюкала от смеха, переглядываясь с Леной, которую упекли на ряд дальше. Сашка же слушала учителей, всё дотошно записывала, всегда носила учебники и была в контрах с соседом спереди и сзади.
Каким-то чудом они, такие разные, через пару недель подружились и начали шелестеть обёртками уже вместе.
Хихикая над тем, что Юля якобы начала утром с одним, а закончит с другим, они с Сашкой дошли до
***
После тренировки по борьбе Андрей с ещё влажными волосами ждал Юлю у подъезда. Он постукивал по рулю и покачивал головой в такт песне Трофима. Белый свет перед фарами подёрнулся тёмно-синим: это Юля обежала машину и плюхнулась на сидение рядом.
Андрей потянулся к ней, провёл рукой по её коленке.
– Ну что? В «Центрум»? – уточнил, трогаясь.
Спросил только для виду: в «Центруме» они закупались каждые выходные перед тем, как пойти домой к Андрею. Его родители в пятницу после работы уезжали на дачу. На целых два дня трёхкомнатная квартира с высокими резными потолками на улице Бакунина, в центре города, принадлежала только им двоим, двум студентам. Но закупались они не как студенты.
Андрей платил карточкой, привязанной к счёту отца, Дмитрия Чанцева. Тот был достаточно известным в Смоленске судьёй, а точнее он был заместителем председателя Арбитражного суда. У Андрея всегда были деньги: и на каждодневные походы в рестораны, и на регулярные налёты на магазины с играми и фильмами, и на покупки в «Центруме». Отец Андрея едва ли замечал эти траты, а если и замечал случайно, то воспринимал их спокойно, с понимающей хитрой улыбкой – денег на девушек сына он явно не жалел, а про то, что была всего одна и довольно давно, он, наверное, и не знал.
Целую вечность они простояли в отделе готовой еды, выбирая ужин, и в итоге в тележке оказались две рыбы под крабовым соусом, два мяса «Фокус» под помидорами и сыром, бегоди и корнетики.
– Ореховый рулет взял? – уточнила Юля, когда уже подходили к кассе. У «Центрума» была собственная кондитерская и пекарня, и десерты там были самые вкусные в городе.
Андрей кивнул и вдруг вспомнил, что у них почти закончилась интимная смазка. При Юле покупать он её не хотел, некрасиво как-то, решил: тормознёт возле аптеки.
Приехав домой, они принялись раскладывать еду на кухне. Юля потянулась поставить пакет с сахарными ушками на верхнюю полку и заметила синюю тарелочку, а на ней – два сырника, присыпанных пудрой. Андрей заметил её странный взгляд.
– Мама оставила, – пояснил буднично. – Каждый день их мне готовит. Не могу уже есть. Может, ты хочешь?
Эта ажурная тарелочка и непригоревшие сырники Юлю взбесили. Она помотала головой, мол, не хочу. Почему – не ясно. Её мама с утра никогда не готовила. С утра Юлина мама могла разве что грозно молчать или причитать, бегая между кухней и зеркалом в коридоре, где ей удобно краситься перед работой.
Андрей выкинул свои красивые сырники в мусорку. И Юля разом всё забыла, впереди был их вечер.
Потом Андрей перенёс табуретки с кухни,
А потом Андрей ушёл в другую комнату. На рекламе, выйдя в туалет, Юля взглянула на тёмную волнистую макушку под яркой настольной лампой. Склонившись над столом, Андрей сосредоточенно водил линейкой и карандашом по белому ватману. Сел за домашку по черчению? И это в пятницу вечером? Он не оглянулся, не заметил её.
Андрей изучал астрофизику, историю боевых искусств, увлекался железными дорогами и поездами, учился играть на гитаре, временами даже спал на полу, тренируя волю, пытался порвать стальную цепь, которую купил специально в товарах для дачи и сада, и хранил её в шкафу. Он был слишком полон собой, и Юле это в нём даже нравилось бы, если бы не приходилось по выходным смотреть в одиночестве телевизор.
Она вернулась в кровать его родителей. Длинный ворс покрывала обнял тело. Всю неделю она скучала по этой плюшевой мягкости, по этой комнате в тёплых оранжевых цветах и по виду из окна на тенистую дорогу с каштанами.
Всё, кажется, было уже сделано, и Юля загрустила. Их с Андреем времяпрепровождение напомнило ей жизнь семейной пары за тридцать: он занят очень важными делами, она скроллит соцсети под мирный трёп телевизора. Перерыв на ужин, секс, душ и снова каждый в своё. А что если так навсегда? Тогда Юле думалось, что именно навсегда. Потому что – ну а кто лучше Андрея?
Он вспомнила, как он встречал её после посиделок с подружками, да ещё всех потом развозил, неизменно улыбаясь в зеркало заднего вида в ответ на пьяные выходки. А как поджёг туалетную бумагу на снегу у неё под окном, и загорелись большие буквы «ЮЛИЯ». Она и теперь видела, как он стоит, раскинув руки.
Он был волшебником. Только он, казалось, мог прибежать ночью накануне её отъезда с родителями на отдых, чтобы она с утра нашла в почтовом ящике письмо с признаниями в любви.
А ведь ещё было время, когда он дарил по розе каждый день. Она тогда думала, что это никогда не кончится, но нет, всё заканчивается. И привет – он корпит над чертежом в растянутых штанах, и видна часть задницы. На ногах – носки, на пятке – дырка. Дырка на пятке – дырка в отношениях.
Всё. Он уже привык к ней, как и она к нему. И ничего с этим не сделать.
Экран телефона засветился. Опять Ревенко.
«Думаю о тебе, ничего не могу делать. Юль, давай хотя бы сходим на свидание?»
Уютная оранжевая комната словно стала ярче, а отсутствие рядом Андрея теперь не так обижало, точнее, совсем не обижало. «Дом 2» всё ещё шумел на фоне, создавая алиби, а она, улыбаясь экрану, с головой ушла в переписку.
4