Перстень Агируса

Левченко Виктория Эдуардовна

Стрелой я помчалась принимать душ и чистить зубы, потом быстро натянула черные джинсы и бежевую блузку. Пригладив влажные волосы щеткой и оставив их распущенными, я взглянула на часы — время неумолимо приближалось к половине первого. Тем не менее, помятуя слова подруги о том, что чуть-чуть косметики делают девушку женственнее, я взяла в руки коробочку рассыпчатой пудры и легко провела по коже лица и шеи пушистым аппликатором, похожим на заячий хвостик.

Времени почти не оставалось и я чуточку подкрасила ресницы тушью, сочтя, что этого вполне достаточно, схватила сумочку и бегом

направилась на встречу с Марком. Ходить по дому мне кажется медленно и скучно, поэтому обычно я перемещаюсь в пространстве усадьбы бегом.

Марк ждал за воротами, стоя возле машины. После трехсекундного объятия и короткого поцелуя, он усадил меня в машину и мы отправились к Соне.

— Ты представляешь, Энни, дядя Альфред, услышав, что мы собираемся посетить ферму Фостеров, хотел поехать со мной, я с трудом уговорил его остаться дома, объяснив, что это неуместно. Похоже, что из-за Евы он просто потерял голову. Никогда не видел дядю таким!

— А как самочувствие профессора?, — поинтересовалась я, помня о его вчерашнем приступе.

— Температура уже нормальная, осталась некоторая эмоциональная неустойчивость, но это должно пройти через пару дней.

Проехав Белдорф, мы повернули на север, миновали место вчерашней аварии — никакие внешние признаки о ней уже не напоминали. Вблизи фермы дорога сделалась хуже и заметно грязнее — это из-за тракторов и другой аграрной техники.

Ферма Фостеров занималась разведением овец. Земли для выпаса стада и выращивания кормов принадлежали покойному мистеру Фостеру. Три года назад Джеймс также устроил небольшую птицефабрику по производству куриного мяса. Фермер работал по двенадцать и больше часов в сутки, у него были постоянные и сезонные работники. Как теперь станет управляться со всем хозяйством одна Ева было для меня загадкой.

Мы пересекли узкую речку, проехав по горбатому каменному мостику. Вдоль речных берегов росли низенькие, кустарниковые ивы, отвалившиеся ветки которых местами загромождали русло речки, создавая неряшливые запруды — рай для лягушек. Глядя с мостика на воду оливкового цвета, я заметила какое-то движение, присмотрелась и поняла что это такое — горделиво приподняв над водой точеную головку с двумя оранжевыми пятнышками, плыл уж, оставляя за собой зигзагообразный след на водной глади.

Машину несколько раз ощутимо качнуло на выбоинах все ухудшающейся дороги. Наконец, из-за поворота вынырнули длинные хозяйственные постройки, тянущиеся слева, а по правую сторону, рядом с рощицей, находились гаражи и навесы для техники. Вскоре мы подъехали к жилому дому, спрятавшемуся среди густых деревьев. Это было старое двухэтажное здание из бурого камня с одноэтажной пристройкой.

Вместо звонка к двери было приделано массивное кольцо, с помощью которого я постучала. Мне открыла та самая девушка, которая была вместе с Соней Складовски в кафе. Она узнала меня и Марка и пригласила войти, а сама отправилась звать Соню и через минуту вернулась вместе с ней. Мисс Складовски пригласила всех пройти в гостиную и принялась нас знакомить:

— Эллинор, познакомься, пожалуйста, это Анна Грей и Марк...

— Веттингер, — подсказал парень.

— А это моя хорошая

подруга Эллинор Яансен, – Соня повела рукой в сторону девушки, — она норвежка и живет здесь полтора года в прибрежной деревне Уэйкфилд. Вообще-то по-норвежски ее имя звучит Эллинурь, но в Англии моя подруга предпочитает зваться Эллинор.

Наша новая знакомая была красивой девушкой, что неудивительно — многие молодые норвежки, которых мне приходилось видеть, казались мне настоящими красавицами. Мисс Яансен обладала необычным цветом кожи, который часто встречается у скандинавов — слегка бронзовато-оливковый, но вовсе не смуглый (какая же может быть смуглость у натуральной блондинки Эллинор?)

Мисс Яансен, тем временем, пристально рассматривала Марка. А я подумала:

— «Ну что ж, мне придется привыкнуть к тому, что девушки буквально поедают глазами моего парня».

— Я видела тебя несколько дней назад на рассвете, — вдруг сказала Эллинор, — поэтому и запомнила. В тот день я очень рано вышла из дома, а ты стоял возле черного ягуара как раз напротив моей машины. Мне нужно было на этюды — рисовать море ранним утром — и на улице в тот час никого, кроме тебя, не было.

— Да, я стоял там, — признался Марк, — ожидал одного человека, тебя я тоже заметил.

Я догадалась, что речь идет о том случае, когда Марк проследил Бакли до маленького домика его предполагаемой подруги на побережье.

Тут в разговор вступила Соня:

— Эллинор хочет стать художницей, она учится в колледже в Ньюкасле. А в Уэйкфилде живет ее тетя с мужем и моя подруга занимает одну комнату в их коттедже.

Марк заинтересованно посмотрел на Эллинор и сказал:

— Ты говоришь, Эллинор, что я был один на улице, но это не совсем так. Как раз перед тем, как ты появилась, я видел невысокого, немного сутулого человека, который вышел из маленького домика, что расположен ближе к морю, сел в машину и уехал. Мне он показался смутно знакомым, не знаешь ли ты кто это?

Я поняла, что Марк хочет разузнать о Бакли. Ведь Эллинор, будучи соседкой подруги преступника, могла заметить что-нибудь важное.

— Я, кажется, знаю, о ком ты говоришь, Марк, — в раздумье произнесла норвежка, — этот человек часто приезжает на черном внедорожнике к моей соседке Вайолет Мортон. Она переехала в Уэйкфилд из Южной Африки, купила этот домик и живет здесь около полутора лет. Насколько мне известно, мисс Мортон нигде не работает, с соседями почти не общается. Мы ничего не знаем о ней. Кроме господина, у которого сутулая осанка, мою соседку посещает еще один джентльмен.

Я предоставила Марку возможность расспросить Эллинор о чем он считает нужным, а сама решила поговорить с Соней. Мы уселись на диванчик у окна и я спросила:

— Как твои дела, Соня? Могу я что-нибудь сделать для тебя?

— Спасибо, Энни, я в порядке, а вот мама очень тяжело переживает, никого не хочет видеть, кроме меня и Алекса. Понимаешь, она любила Джеймса...

Соня тяжело вздохнула:

— Спасибо, Энни, что предлагаешь помощь, но мы справляемся. Приехали родственники из Польши и оказывают нам большую поддержку. Похороны Джеймса назначены на понедельник, ты придешь?