Перстень старой колдуньи
Шрифт:
– И отмочили, и ещё отмочат. И не такое! А что вы хотите? Это ж их основное в жизни предназначение - отмачивать! Кстати...
Он порылся во внутреннем кармане своей кожаной куртки и достал сложенный лист бумаги. Тщательно развернул и преподнес Никите.
– А этот подарок, - кроме всех прочих, - вам с Женей. Тут адрес Нила Алексеевича Левшина в Абрамцево и точное описание, как туда добраться. А это, - он жестом фокусника добыл из кармана пятьдесят рублей, - деньги на дорогу. Ну, и на всякие там "Фанты"-"Спрайты"... А пропитание вам сейчас мать соберет. Лелька, давай-ка
Последовала немая сцена. Овечкинский напор, кажется, всех сразил. Первой опомнилась Ольга.
– Сергей... ты что себе думаешь? Как это? Наш сын...
– она едва не выпалила "неизвестно с кем", но вовремя сдержалась.
– Сын с нами не будет встречать Рождество?
– И ничего страшного!
– улыбнулся Овечкин.
– Один раз не считается. А Рождество в Абрамцево - это он на всю жизнь запомнит. А потом никто не будет друг другу мешать: ни вы ему, ни он вам... Знаете, к этому уж привыкать пора.
– К... к чему - к этому?
– заикнулась остолбеневшая Леля.
– К тому, что дети наши уже совсем взрослые. И всю жизнь их на поводкевозле себя не удержишь.
– Ну, Сергей, если б не ты...
– выдохнул Санчо.
– Ну и хрен с тобой пускай будет по-твоему. Гуляй, рванина!
– крикнул он совершенно ошарашенным детям, наклонился к сыну, дернул его за уши, а Женю - за длинный золотой сноп волос.
– Ну... с Рождеством! Но после все же поговорим!
И, решительно повернувшись, двинулся на кухню готовить стол. Мистическая фигура - Овечкин - направился следом, предварительно подмигнув двум своим юным друзьям, сраженным этим нежданным чудом.
– Счастливого Рождества!
– еле выдавила Леля, не глядя на них, и кинулась в ванную - плакать.
Ее единственный сын - кровиночка, счастье и надежда всей жизни уходил от нее. И с кем? Его уводила соседка, дочка пьяницы, дворовая девка... что может быть ужаснее и... банальней?!
"А может быть, так и надо?
– спросила у своего отражения Леля, справившись со слезами и припудривая нос.
– Что я знаю о ней? За книжкой пришла - за Волошиным... лепит из глины... Вон, Ломоносов тоже выбился из народа! Может и из неё выйдет толк? А скорее всего, это просто первое увлечение - сколько их у него ещё будет!" - пыталась она себя утешить.
Но утешение вышло слабое. И на кухню Леля вернулась в расстроенных чувствах. Правда, за хлопотами отвлеклась немного, а веселые розыгрыши мужчин скоро совсем поправили настроение. Тут привалили гости и пошел пир горой...
А Никита с Евгенией? Они стояли в прихожей ещё с минуту, не глядя друг на друга, потом он осторожно взял её за руку.
– Я в дороге тебе все объясню. Но ты должна мне поверить: я ни слова, ни полслова никогда никому не врал! Ну, может быть, только самую малость...
И это было истинной правдой. То есть, почти... Однажды, он сказал маме, что выпил молоко, а сам вылил его в раковину. Но он ведь тогда так это молоко ненавидел, да притом оно было с пенкой, и ему было всего пять лет... Да еще, когда накануне Нового года сказал родителям,
– Я очень тебя прошу - поедем!
– он стоял перед ней с этой своей изуродованной щекой, усталый, измученный...
– Ты увидишь, как там хорошо, и печка для обжига...
– Но почему же твои родители так злы на меня? Что я им сделала?
– Женя уже немного пришла в себя, но все ещё волновалась.
– Почему твой папа сказал, что мы гуляли всю ночь? Кто ему об этом наврал, если не ты?
– Женя...
– Я не Женя! Я - Ева!
– в глазах её снова засверкал злой недобрый огонь.
– Хорошо... Ева. Ты позволишь мне все тебе объяснить там, в Абрамцево? Ты все поймешь. И, клянусь, не обидишься на меня. Хочешь, я на колени встану?
И не думая, видит ли его кто в эту минуту, Кит 6ухнулся перед ней на колени и прижался лицом к худенькому стройному телу.
– Что ты делаешь, дурачок! Встань немедленно!
Она уж смеялась. Она уж совсем не сердилась на него. И впервые он увидел в ней что-то такое... взгляд какой-то особенный... Взгляд взрослой прекраснойженщины, знающей, что желанна. Взгляд, который - один!
– стоит для влюбленного всех столиц мира... Он узнал в нем улыбку любви.
И тогда он поднялся, икрепко обнял её, и они покинули дом, вплывающий в Рождество.
Во дворе болтался Покер с компанией. Увидев Женю с Никитой, онипрямо-таки зашлись со смеху, размахивая руками и тыча в них пальцами. Ребята были пьяны.
– Тили-тили-тесто! Эй вы, сладкая парочка!
Никита попросил Женю вернуться к подъезду и, если назреет крутая разборка, быстро смываться домой. А сам как ни в чем не бывало направился к пацанам.
– Здорово, мужики! Чего зубы скалите - людей, что ли, не видели?
– Г-гы-ы-ы!
– прыснул Кефир.
– То - люди, а то...
– он запнулся, глянув на Покера и ожидая его одобрения.
Все решал главарь. Как среагирует Покер, так и поведут себя его прихвостни.
Но тот не спешил - выжидал. Покер был из всех самый трезвый. И ему совсем не светило наживать врага в лице нового их соседа - иметь его союзником было гораздо выгодней...
– Покер, мы с тобой тут про кассету базарили. На, держи!
Не обращая внимания на других парней, как будто их и не было, Кит достал из кармана дубленки две кассеты: с записью группы "Чайф" и старичков "Роллингов" - Покер просто тащился от них... Никита загодя положил эти кассеты в карман. Во-первых, он обещал их Покеру, но главное - держал про запас на всякий пожарный случай, чтобы в любой момент погасить взрывоопасную ситуацию, если таковая наметится. Вот они и пригодились.
– Класс! Ну, ты воще... Слышь, старик, пузырь за мной! Или тебе чего другого нарыть? Так без проблем - я те по любому все, что хошь, нарисую, ты понял?
– хорохорился белобрысый Покер.
– Да не, старик, - хлопнув его по плечу, сказал Кит.
– Если будет надо чего - скажу. А сейчас... только слышь, Покер, давай без обид.
– Блин, какие вопросы?!
– Ну так вот. Женька - она моя девушка. И если кто тронет её или ещё чего выкинет... вот вроде этого базара про сладкую парочку... В общем, понятно да? Ты просек, старик?