Перунова роса. Реконструкция истории России
Шрифт:
Его заявление всколыхнуло собравшихся. Ему пришлось ожидать тишины, прежде чем продолжить.
– Не все поверили в мою клятву? Слабо дед Калина доводит до вас наш закон и обычай. Неверие князю тяжкий грех, ибо поставлен на его место народным вечем. Мы сами творим свою жизнь. Как отнесемся к себе – тому быть. Вас ли убеждать, что жить нам с вами умом и взаимной подмогой. Не давал повода не верить слову Великого князя русского. За свое слово отвечаю перед законом и миром.
После этих слов князь обратился к полонянам:
– Те из полонян, что не войдут в семью, без крыши
За меня останется сотник Волк. Не все пройдет гладко, во все старейшина с сотником будут вникать, помогать и решати с вами по Прави, связываться с моей управой и со мной, в стороне от вас не буду.
Есть погибшие и раненые среди дружинников. На горловине косы лег княжеский десяток вместе с его командиром Чертаном. Ни одна сеча не обходится без ран, увечий и убитых. Часть молодых невольников может посвятить себя ратной жизни, заменить того, кто погиб, вступить в княжескую дружину. Полонян, кто вчера стал рядом с нами на косе, отобрав оружие у кочевников, приму в дружину вместо погибших и помимо погибших.
Вернусь к тому, ради чего здесь собрались. Призываю вдов идти по ряду полонян: кого изберете, того и уведете к себе как жениха, мужа или кормильца к тем, кто единственного сына потерял. – Обратился к миру: – Кто из баб самая бойкая – покажи пример.
Вперед тут же вышла молодуха с тремя детьми, жена местного кузнеца, погибшего на засеке.
– Как звать тебя?
– Матрена.
– Матрена, выбери для детей самого мастеровитого из молодцов. Не смотри, что квелые, подкормишь – оживет. – Игорь пытался вывести жителей из глубокой печали по убиенным.
– Да уж с голоду не умрет. Еси кузнецы? – позвала опечаленным голосом.
Вперед вышло несколько кузнецов.
– Вот тебя первого и выберу.
Матрена подошла с тремя детьми к ближайшему кузнецу и вернулась с ним на свое место.
За ней пошли остальные.
Никто особо не искался.
Не было поводов к тому. Хазарские купцы воровали самых крепких парней и мужей для работы в карьерах и на галерах.
В рядах полонян остались те, до кого бабы и девицы не дошли. Князь продолжил беседу с людьми:
– Благословляю избранников на совместную жизнь. Всем, кто осядет в этом селе, найдется работа. Нужны будут пильщики, плотники, глинобитчики, каменщики, кузнецы и бондари, – всех не перечислишь. Место это для нас важное, на пересечении сухопутных и речных путей. Поставим здесь мытню с мытарями и сторожами. Пределы наши далече – князь махнул рукой на запад – но пока крайнее вас никого нет, беру под свою заботу.
В этот момент раздался голос Матрены:
– Дай, князь, имя нашему селу, без имени держим, так в округе пошло: безымянное да безымянное. Вроде как людины без имени, не пришей кобыле хвост.
Князь задумался, прежде чем ответить:
– По сложившемуся обычаю имя дает само место. Ежели с места начать, тут же подводит к своей примете. У вас главная вервь с концами совсем косая,
Гула одобрения князь не услышал и потому добавил:
– Напрасно губу закусили. Название по Прави. Не будь ваша вервь и река косыми, вчерашний день стал бы горше нынешнего. Косое место не раз и не два спасало вас от смерти и рабской доли. Вчера помогло одолеть ворогов. Так что не забывайте его в своей памяти. И благодарите Перуна, не оставившего нас один на один с врагом. Оттого назовем его Перуновой росой. Ныне роса у вас обильно выпала. С нее и начнем возрождать ваше село.
Вот эти слова жители села, слышавшие князя, встретили с одобрением. Князь продолжил:
– По мере сил превратим Перунову росу в град с крепостной стеной. Наравне с собирательством, охотой, рыболовством и земледелием откроем ремесла, чтобы все, кто осядет, имели промысел, торг вели с другими селами, градами и сопредельными землям, чтобы не разбегались, не враждовали, сближались и дружили.
Теде прошу у мира согласия оставить вас. Из-за копейной раны придется вернуться в горницу, моему плечу нужен покой, за себя оставляю воеводу. – Князь рукой показал на Свенельда. – Предъявит миру воров, что полоны собирают, сиротят нашу землю.
По пути в горницу князя перехватил Калина:
– По какому закону, князь, моего сына отправим в Навь? Разве можно погрести его по Прави, душа юродливая не сажа – не очистится.
– Смерть твой сын принял по Прави. По ней и отправь. За отчий дом никому не поздно встать, твой сын за него свою жизнь отдал. Что может быть святее его поступка? Пусть Перун решит, как с ним поступить. Ты от себя и от меня попроси принять как своего воина. И его дружину тоже. Заслужили своим ожесточением врагу.
– И то правда, – согласился старейшина.
По знаку Свенельда варяги вывели на площадь хазарских купцов. Их выпороли чересседельниками как шкодников, предварительно оголив со спины. Вслед за ними вывели ромейского проповедника и выпороли по наказу князя плетью жильной его голый задь.
Экзекуция прошла под гневные и презрительные выкрики собравшихся, накрытых острым смрадом давно немытых тел. Варяги пороли так, чтобы не до крови, показательно и назидательно, поскольку впереди предстояла долгая ухабистая дорога. Не привыкшие к подобному обращению купцы чересседельник сопровождали с натягом, будто кузнечные меха.
Свенельд подверг ромейского проповедника порке – но тот имел от него благодать сохранить волосы на голове и стоически перенес плеть. После порки всех проводили на постоялый двор с позором и камнями песчаника, подобранных тут же с земли.
Затем Свенельд, Волк и старейшина отправились на погост для погребения погибших. Воевода сказал слово, напомнил слова князя и передал свои чувства, с какими провожают в последний путь тех, кто не вышел из боя. Такие же трепетные слова по воинскому обычаю произнес сотник Волк, завершив их славяно-русской традицией при прощании с убиенными: