Первая мировая и Великая Отечественная. Суровая Правда войны
Шрифт:
Однако Жуков, вопреки рекомендациям Ставки (на это у него было согласие Сталина), задачи на обход Берлина с севера поставил не двум танковым армиям, а только одной — 2-й гвардейской. 1-я гвардейская ТА была направлена на Берлин и в обход его с юга. В результате такой постановки задач усилия фронтовой подвижной группы разобщились и возможности маневра ограничились.
Так почему же было принято такое решение? Все дело в том, что войскам фронта, осуществляющим танковый охват столицы рейха с севера, надо было одновременно преодолеть и мощный оборонительный узел противника на Зееловских высотах.
Если проще — у Г.К.
Первый — совместить прорыв на Зееловских высотах с окружением Берлина танковыми армиями. Но «окружить» — это еще «не взять». Все дело в том, что для последующего штурма столицы рейха предстояло затратить время в условиях, когда при определенных обстоятельствах не исключалась возможность упреждающего захвата Берлина с юга (через Барут-Цоссен-Фриденау и др.) войсками 1-го Украинского фронта Конева. Для болезненно самолюбивого Жукова это было бы катастрофой.
Второй (он и был взят за основу) — чтобы выиграть время, в связи с опасностью ворваться в Берлин позже войск 1-го Украинского фронта, не считаясь ни с какими потерями, наступать главными силами только кратчайшим путем (60 км), напрямик, через Зееловские высоты, завершив этот маневр штурмом Берлина. Для усилениялобовой атаки, практически впервые танковые армии бросаются на абсолютно неподавленную глубокоэшелонированную оборону немцев.
Но чтобы оправдать подобное «чудо оперативного озарения», нужно было «идеологическое» морально-политическое обоснование.
И его нашли — американцы, дескать, хотят выбросить авиадесант, поэтому мы должны успеть в Берлин первыми. Все это, говоря русским языком, фантазии. Все дело в том, что подобные настроения были у союзного командования не в 1945 году (как утверждает Гареев в своей книге о Жукове), а в 1944 году, под впечатлением быстрого отступления немцев во Франции (на этом настаивали Черчилль, Монтгомери и др.). Однако в условиях очевидного победного завершения боевых действий в Европе (весна 1945 г.) Эйзенхауэр считал это нецелесообразным из-за возможных больших потерь (до 100 000 убитых). Он запросил мнение Объединенного Комитета начальников штабов, чтобы застраховать себя от упрека англичан. Начальник штаба генерал Маршалл поддержал Эйзенхауэра и штурм Берлина из планов союзников был исключен.
Итак, «американская карта» — слабенькое и надуманное прикрытие, этакий «фиговый листочек».
Главное же состоит в том, что задвинув на второй план стратегически грамотную задачу вначале окружить Берлин, а потом уже его «доколотить», Жуков (и Конев) забыли, что воюют живыми (пока еще) людьми, а не играют в «ноздревские шашки», и вступили в позорнейшее, ничем не оправданное «социалистическое соревнование» — кто первый ворвется в Берлин и доложит об этом «Отцу Родимому». И если военачальники «загнившего Запада» не переставали учитывать возможные потери, то Жуков подобный показатель — «потери», как говорят, «в упор не видел». Поэтому, чтобы только выиграть время и быть в Берлине первым, он и решил ломать всеми имеющимися силами (в т. ч. и танками) стоящую перед ним Зееловскую «стенку».
Вот как выглядит какая-то самоедско-людоедская философия командования 1-го Белорусского фронта, озвученная членом Военного совета генерал-лейтенантом К.Ф.Телегиным: «...Было решено ввести все танковые войска, чтобы задавить противника массой техники, уничтожить максимум сил и средств его... и тем самым облегчить задачу взятия Берлина... Да, мы считались, что придется при этом понести потери в танках, но знали, что даже если и потеряем половину, то все же еще до 2 тыс., бронетехники мы введем в Берлин и этого будет достаточно (ну
148
Русский архив. Великая Отечественная. Вып. 4(5). М.: «Терра». 1995. С. 496
Прервемся и посмотрим что же было «налицо» (данные о потерях личного состава я уже приводил).
Извлечение из «Ведомости №6 О потерях матчасти БТ и MB 1-го Белорусского фронта за период с 14.4.45 г. по 3.5.45 г. (танки и самоходные установки)».
«... Всего: сгорело и подбито — 1802 ед. Прочие — 139 ед. Итого — 1940 ед.» [149] . Из этого числа только в ходе прорыва одерского рубежа обороны немцев (14-19.04) войска 1-го Белорусского фронта потеряли 44% (850 ед.) бронетехники.
149
Там же. С. 506.
Но вот звучит и главная, самая ценная мысль, оправдывавшая знаменитый лобовой штурм: «Пускай это будет стоить нам жертв и потерь, но надо как можно быстрее рваться к Берлину (выделено мной — B.C.). Чем быстрее мы ворвемся туда, тем слабее там окажется противник, тем ближе победа. Кроме того, мы упредим возможную высадку десанта союзников (опять «за рыбу деньги», эту специально придуманную версию я уже прокомментировал — В.С), упредим их в захвате Берлина» [150] .
150
Там же. С. 498.
Как легко получилось — не считаясь ни с какими потерями, а ведь войска по колено в крови дошагали практически до конца войны, и когда до Победы осталось протянуть руку и воскликнуть — «все, я живой!», в этот момент, применяя какой-то чудовищный бухгалтерский счет, как на мясокомбинате, в угоду личным амбициям тщеславных военачальников выбирается самое нечеловеческое и непрофессиональное в военном отношении решение — лишь бы первым («любой ценой!») взять Берлин и первым доложить Сталину.
Вот знаменитое боевое распоряжение командующего войсками 1-го Белорусского фронта Жукова командующему 2-й гв. танковой армией с требованием первыми ворваться в Берлин.
«20 апреля 1945 г. 21.50
2-й гвардейской танковой армии поручается историческая задача первой ворваться в Берлин и водрузить Знамя Победы. Лично Вам поручаю организовать исполнение.
Пошлите от каждого корпуса по одной лучшей бригаде в Берлин и поставьте им задачу: не позднее 4 часов утра 21 апреля 1945 г. любой ценой(выделено мной — B.C.) прорваться на окраину Берлина и немедля донести для доклада т. Сталину и объявления в прессе. Жуков Телегин» [151] .
151
ЦАМО. Ф. 233. Оп. 2307. Д. 193. Л. 88.