Первая мировая и Великая Отечественная. Суровая Правда войны

Сафир Владимир Михайлович

• принял самое непосредственное участие в травле лучшего отечественного флотоводца послереволюционного периода — Н.Г. Кузнецова. Отправляя его в очередную отставку, хамил и злорадствовал;

• представляя Хрущеву 12 мая 1956 г. проект своего выступления (№ 72с, секретно) на предстоящем (несостоявшемся) Пленуме ЦК КПСС, значительную часть своих недоработок и ошибок попытался переложить на Сталина, хотя у того и своих было «с верхом» [190] ;

190

АПРФ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 188. Л. 4-30.

• при

беседе с уже не вполне здоровым Героем Советского Союза генерал-полковником танковых войск И.П. Суховым (перед войной был выпущен из тюрьмы и наша семья встречала его и Соломатина на Ярославском вокзале, в войну — командир 9-го мехкорпуса 3-й гв. ТА Рыбалко, одним из первых ворвался в Берлин и Прагу, впоследствии — зам. по БТ Войска Польского у Рокоссовского) отклонил его просьбу дать возможность дослужить в Центральном округе и (видимо, как коллеге его «старого друга» Рокоссовского) предложил, явно издеваясь, Дальний Восток или Северный Кавказ. После того, как изумленный Иван Прокофьевич отказался, заслуженному фронтовику было сказано — «Тогда Вам в армии делать нечего». Вот так — «по достоинству» он оценил заслуги «не своего» танкиста 1-го Украинского фронта;

• проявив беззаконие, лишил в 1956 году Н.Н. Амелько (тогда контрадмирала) золотой медали за окончание академии Генштаба (заменили на диплом с отличием). Вот что рассказал начальник академии И. Баграмян: «...когда был в академии Жуков, он спросил меня, кто оканчивает на золотую медаль? Я ему ответил — контр-адмирал Н.Н. Амелько. Он как заорал на меня: «Что это такое — это академия Генерального штаба и медалистом должен быть общевойсковой генерал, а не какой-то (?! — В.С.) там моряк...» [191] . Без комментариев.

191

ВИА. Вып. 5. С. 232.

Что касается отставки Жукова, то все последующие спекулятивные стенания о его якобы опале несостоятельны, так как ему было уже за 60, и во всех армиях (в т. ч. и нашей) этот возраст считается «не служивым». С учетом же многочисленных, как правило, не поддающихся объяснениям решений (не стыкующихся с законами мирного времени, да и уставами) в армии его присутствие уже было малополезным и во многом вредным. К тому же для воспитания офицеров нового поколения (на истинно русских традициях и понятиях о чести и личном достоинстве) «жуковские» методы и замашки просто противопоказаны.

Говорить же об «опале» (по Далю: «ссылка и конечное разорение») смешно, так как Жуков, согласно Постановлению СМ СССР от 27.2.58 сохранил право ношения военной формы одежды, денежное содержание всех видов, дачу, легковую машину и пр.

Завершу же этот далеко не полный перечень очевидных недостатков Жукова высказыванием двух Героев Советского Союза.

Маршал И. Конев(из беседы с зам. директора института партии при МГК и МК КПСС А. Пономаревым на совещании Высшего военного совета в июне 1946 г.): «...Разрешите», — обращаюсь я к Сталину. «Давайте», — говорит он. Говорю: «Да, Жуков, человек тяжелый, грубый, плохо воспитанный. С ним не только работать, но и общаться тяжело (выделено мной. — В.С.). Но я категорически возражаю, товарищ Сталин, против того, что ему не дорога Родина... что он неуважительно относится лично к Вам»... [192] Конев рассказывал, что тогда его поддержали другие маршалы (против был только генерал Ф.И. Голиков. — B.C.).

192

Вечерняя Москва. 1995. 16 нояб.

Генерал Г. Байдуков, выступая на советско-американской научной конференции в 1985 г., был предельно краток — «зверюга» [193] .

Считаю,

что уважаемые читатели, сопоставив как очевидные достоинства Жукова — сила характера, энергия, высокая работоспособность, требовательность и другие, так и явные, документально подтвержденные, недостатки, теперь сами смогут без труда выработать собственное мнение по этому вопросу — объективен ли был в своих оценках историк Гареев или столь уж неправы мы?

193

Известия ЦК КПСС. 1991. № 3. С. 220-221.

Вообще-то картина ясная. Попытка подменить объективный анализ деятельности и поступков Жукова (с учетом его успехов и грубых промахов) обвинениями в «несправедливом искажении его образа», неуважении и т. п., несостоятельна из-за отсутствия всеобъемлющего документального подтверждения и носит сугубо конъюнктурный характер. Это «обвинительные» слова из затасканной песни тех, кто присваивает себе исключительное право любить родину и толковать ее интересы.

Со временем, освободившись от давления всяких политико-догматизированных «фондов», при наличии достаточного количества документов, всеобъемлющий портрет крупнейшего военачальника будет дорисован с использованием всей гаммы историографической палитры. Однако не все в этой многоцветной композиции доставит радость Гарееву и другим поклонникам Г.К. Жукова, которые пока без должных к тому оснований пытаются «не расплескать его образ».

Дав достаточно полный, документально подтвержденный анализ ошибок и неточностей оценок историка Гареева деятельности Жукова (о ходе боев на Халхин-Голе, об особенностях полководческого почерка и его «каллиграфических» характеристиках, о «штурме» Зееловских высот, Берлинской операции, о «почтении» к военачальникам и др.), заодно ответив на его огульные обвинения в наш адрес, я как-то забыл внимательней посмотреть на деятельность самого Гареева, столь сокрушительно и самозабвенно размахивающего дубиной «справедливой критики». «Дорогого стоят» только одни его незабываемые комментарии к телефильму «Последний миф», в малодоказательной, а порой и просто неверной сути которых недавно смогла убедиться многомиллионная аудитория зрителей канала TV-6 [194] .

194

Вечерняя Москва. 1995. 16 нояб.

Между тем, ошибочно посчитав, что должности Президента Академии военных наук и относительно высокого воинского звания достаточно для того, чтобы выйдя как бы по-армейски на строевой плац и гыкнув: «Кока команда?! За мной!» — и вся рать современных военных историков бросится выполнять подобные указания, Гареев свои возможности (и влияние) явно переоценил. То доброе время прошло. Да и историки начинают уж обрастать перьями для самостоятельных полетов и формирования независимых умозаключений, не оглядываясь на назначенных «запевал». Пришло время с заоблачных олимпийских высот спускаться на нашу грешную землю и заняться рутинным трудом — вместе со старыми и молодыми историками, не оглядываясь на звания и должности, на авторитеты «дутые» и таковыми не являющиеся, отбросив подальше многочисленные мифы компартии и ГлавПУРа о войне, по документам (а это такой трудоемкий процесс!) выстраивать, по сути, заново весь «логический ряд» трагической боевой истории сражений 1941-1945 годов [195] .

195

Известия ЦК КПСС 1991. № 3. С. 220-221.

В заключение выражаю согласие с теми, кто считает, что если достижения Жукова спорны, то неудачи и ошибки оспорить трудно, разве что замолчать или заглушить фанфарами, чем и занимается М. Гареев.

В день же Победы всегда кладу цветы на могилу Неизвестного Солдата, в душе надеясь, что хотя бы к 55-й годовщине Победы над фашистской Германией верный порядок цифр погибших будет наконец назван правильно. Другие пойдут класть цветы к подножию памятника, нескладная лошадь которого в исполнении самозванного «генерала» Клыкова, как бы в наказание за несправедливость, по оценке конников в таком положении ни ходить, ни скакать не может, ибо является самой дефективной в многочисленном мировом табуне конских монументов. В цивилизованных странах вообще не принято воздвигать монументы полководцам, «пока не похоронен последний погибший солдат прошедшей войны».