Первая оборона Севастополя 1854–1855 гг. «Русская Троя»
Шрифт:
С наступлением мая месяца началась сильная жара, появились летние пальто, шинели, белые фуражки, которые по приказу главнокомандующего велено было носить всем солдатам. Для предохранения от зноя разрешалось быть расстегнутым и снимать галстуки. Солдаты большей частью ходили в одних рубашках и старались укрыться в блиндажах не от пуль и осколков, а от невыносимого жара, сильно их допекавшего.
Зной и пыль заменили грязь, и трудно было сказать, что из них лучше.
Глава XII
Третье бомбардирование Севастополя. – Штурм передовых укреплений 26 мая. – Деятельность медиков
Успех французов на правом фланге оборонительной линии и занятие ими Кладбищенской высоты значительно возвысил нравственный дух союзников. Они решились теперь перенести свою деятельность на левый фланг нашей оборонительной линии и попытать счастья в отнятии у нас сильно беспокоивших их «трех отроков»: Селенгинского и Волынского редутов и Камчатского люнета.
Пока укрепления эти находились в наших руках, до тех пор штурм Малахова кургана и Корабельной стороны города был невозможен. Между тем Малахов курган давно сделался пунктом, на котором сосредоточилось все внимание союзников. Находясь на самой высокой местности, укрепление это командовало всем городом, который отсюда мог быть совершенно уничтожен.
С занятием кургана неприятелем оборона Севастополя становилась невозможной или по крайней мере крайне затруднительной. Понятно, что завладение этим пунктом составляло заветную мечту союзников, но они знали, что перед Малаховым курганом лежала еще целая линия передовых укреплений, которыми необходимо было овладеть, прежде чем предпринимать что-либо против самого кургана.
Грозно смотрели эти укрепления в лицо неприятелю. Впереди всех стоял Камчатский люнет, или Камчатка, как прозвали его солдаты. Изрезанный глубокими, издали черневшими амбразурами, он сверкал молниями, посылая в ответ неприятелю свои меткие выстрелы. Амбразуры переднего фаса, ближайшего к неприятелю, постоянно сохраняли глубокое молчание, а выглядывавшие в них неподвижные дула орудий указывали, что, заряженные картечью, они ждут, когда появятся штурмовые колонны, чтобы засыпать их градом чугунных пуль.
Влево от Камчатского люнета находились редуты Волынский, Селенгинский и Забалканская батарея, а правее было расположено шесть больших ложементов, из которых в каждом могло поместиться от 40 до 60 человек стрелков. На ночь эти ложементы усиливались резервами с двумя горными единорогами, вследствие чего неприятель долго считал их не простыми ложементами, а как бы небольшими батарейками, вооруженными артиллерией.
Смотря на передовые укрепления с неприятельской стороны, трудно было допустить мысль о возможности завладеть ими открытой силой. Французы сознавали это и потому, приготовляясь к штурму, решились предварительным бомбардированием сбить стоявшие на них орудия, и если представится возможность, то обратить и сами укрепления в груду развалин.
В три часа пополудни 25 мая загудели выстрелы со всех неприятельских батарей и началось третье бомбардирование Севастополя, более жестокое, чем оба предыдущие. Над городом стоял сплошной гул выстрелов; сильный ветер гнал тучи порохового дыма с Корабельной на Городскую сторону; целый ад снарядов окружал город: над головой лопались бомбы, кругом свистели ядра и, падая в бухту, поднимали воду высокими столбами, огненными змейками вились ракеты в черном дыму, висевшем над городом. Севастополь стонал, как исполин, облепленный вражескими бомбами, ядрами и ракетами.
Самый сильный огонь был направлен на Корабельную часть города, или на левый фланг оборонительной линии, правую же половину союзники почти не трогали. Сначала люнет и редуты – эти три отрока в печи – отвечали смелой и частой пальбой, но через несколько часов выстрелы их стали
Сосредоточив против Камчатки 48 орудий, французы забрасывали ее снарядами. Не отвечая на выстрелы наших батарей, они сыпали свои снаряды в Камчатку, положив срыть ее с лица земли. Отделив 25 орудий на Селенгинский и Волынский редуты, французы всеми остальными орудиями громили Малахов курган и всю Корабельную сторону города. Дым от выстрелов покрывал собой все батареи, горы, здания и сливался в один непроницаемый туман, изредка прорезываемый сверкавшими огоньками, вырывавшимися из дула орудий. Перекатной дробью звучали выстрелы, один за другим сыпались снаряды, фонтаном подымая землю при своем падении.
Оставлять под таким сильным огнем много людей на батареях значило подвергать их большой убыли. Поэтому еще в самом начале бомбардирования были прекращены все работы и рабочие присоединены к своим командам. В укреплениях было оставлено только самое необходимое число для расчистки амбразур, починки платформ и пр.
Наши батареи отвечали противнику самым учащенным огнем, но с течением времени выстрелы становились реже, в особенности с Камчатского люнета, который к вечеру принужден был смолкнуть. «Без преувеличения можно сказать, что тучи чугуна врывались в амбразуры, врезывались в мерлоны [19] , срывая и засыпая их».
19
Мерлоном называется часть насыпи, находящейся между двумя амбразурами.
Камчатский люнет был в таком состоянии, что никакие усилия не могли исправить причиненных и беспрестанно возобновляемых повреждений. Неприятель не прекращал огонь в течение всей ночи. Множество бомб и ракет громили укрепления и, пролетая далеко за оборонительную линию, падали в Корабельной слободке и в городе. С наступлением утра Камчатский люнет представлял безобразную груду развалин. Насыпи, или вала укрепления, не существовало, взамен ее видны были нагроможденные в беспорядке кучи земли, заваленный ров, растрепанные туры и фашины, разбитые платформы, торчавшие из земли доски и валявшиеся орудия, из которых многие были засыпаны землей. Гарнизон, не имевший свободной минуты, чтобы вздохнуть, кое-где скрывался за уцелевшими остатками насыпи и заявлял о своем существовании редкой стрельбой из нескольких вновь и кое-как поставленных орудий. Неприятель продолжал стрелять и по этим развалинам.
С рассветом он еще усилил огонь и открыл опять жестокое бомбардирование по всей левой половине оборонительной линии, направляя самые частые выстрелы на Малахов курган, Волынский и Селенгинский редуты и Камчатский люнет.
К 8 часам утра огонь наших бастионов и батарей значительно ослабел, один только 3-й бастион настойчиво боролся с англичанами и нанес им значительный вред, разрушив несколько английских батарей и взорвав пороховой погреб.
Около 3 часов пополудни 26 мая усиленная канонада была открыта и против Городской стороны или правой половины оборонительной линии, и тогда Севастополь опоясался двумя рядами смертоносных огней. Три часа длилась эта небывалая борьба, и около шести часов вечера часть укреплений Корабельной стороны приведена была в полуразрушенное состояние. Они могли только слабо отвечать неприятелю, употреблявшему последние усилия и не щадившему пороха, свинца и чугуна. Особенно пострадали Малахов курган и третий бастион; три же передовых укрепления находились в совершенном разрушении; не было ни одного целого мерлона, почти все орудия были подбиты или засыпаны.