Первая скрипка для злого доктора
Шрифт:
– Папа! – к нам наконец подлетает Аврора, нервно и умоляюще смотрит на меня. – Ну что же вы снова о работе и о работе? Мы же договаривались, сегодня отдыхаем! Антон, может быть в другой раз…
– Прости, но нет, – хмурюсь, глядя на неё. – И этого разговора не было бы, если б не твоя выходка.
– Молодой человек, в чём дело? – Юрий Владимирович переводит потяжелевший взгляд с дочери на меня.
– Антон! – вскрикивает Аврора, глядит уже со злостью.
– Может быть, мы выйдем на воздух? – говорю чуть потише.
– Дочь,
Вечером от озера тянет холодом, и я сдерживаю желание поёжиться, оказавшись на воздухе. Или это из-за тяжёлого взгляда, которым меня придавливает к месту?
– Юрий Владимирович, – начинаю медленно, – понимаю, это может выглядеть глупо.… Но о моей невесте пошли очень нехорошие слухи, – вижу, как он удивлённо поднимает брови, видимо, не ожидал услышать что-то подобное. – А сегодня перед репетицией во дворце разразился скандал. И, к сожалению, организатором травли Алёны стала ваша дочь.
– Та-ак.… – мужчина прищуривается. – Я жду подробности и доказательства. С чего такой вывод?
Кратко пересказываю произошедшее, добавляю к этому слова матери – её имя, как бы мне ни хотелось его не использовать, даёт вес тому, о чём я говорю. Всё-таки мама тоже не последний человек в городе.
– Понимаете, в чём дело, – заканчиваю свой рассказ, – если бы это были просто сплетни, я бы, может, и не стал ничего делать. В конце концов, поболтают – и перестанут, другой повод найдётся. Но.… скажу ещё кое-что. Возмущение части людей, насколько я понял, было вызвано ещё и тем, что Алёна продвигает на конкурсы своих «любимчиков». Недовольные родители могут пойти и дальше, начать писать жалобы…
– Кстати, – Юрий Владимирович хмурится, сердито смотрит на меня. – Я ведь слышал об этом. Буквально полчаса назад, моя сестра возмущалась, что они ничего не слышали о конкурсе. Почему не было объявления? Такие вещи должны освещаться заранее! Взяли одного-единственного мальчика, а ее внучку нет, а ведь девочка очень талантлива!
– Потому что никакого конкурса нет, – говорю устало.
– В каком смысле?
– Мальчик, о котором идёт речь.… Он сейчас не на конкурсе. Мы с Алёной соврали его бабушке и всем остальным.
– А где он? – растерянно смотрит на меня мужчина.
– В отделении гематологии московской больницы, – произношу раздельно, чтобы до него сразу дошёл смысл. – И я прошу вас сохранить это в тайне. Пока что. У его бабушки слабое сердце. А он – ее единственный внук. Они вдвоём остались.
Между нами повисает пауза, а потом Юрий Владимирович матерится вполголоса.
– Всё серьёзно? – смотрит на меня хмуро.
– Мы очень надеемся, что нет, – качаю головой. – Но…
– Я понял тебя, – он кивает. – Так… тогда так… – задумчиво потирает подбородок. – Сам понимаешь, сплетни мне никак не остановить. Тут вам придётся самим справляться.
– Я только об этом и хотел вас просить, – качаю головой.
– Что касается мальчика, – Юрий Владимирович вздыхает, переводит взгляд на озеро, над которым догорает закат, потом снова смотрит на меня. – Во-первых, ты держишь меня в курсе. Во-вторых, если что понадобится… я помогу.
– Спасибо, – растерянно киваю, такого я в общем-то не ожидал.
– Пока не за что, – он протягивает мне руку, и я крепко сжимаю ладонь.
Вытаскивает карточку, ручку из кармана, что-то быстро пишет на обороте, протягивает мне.
– Это мой личный номер, как будет информация, не звони – пиши. На звонки я не часто отвечаю, не до того, а сообщение увижу.
– Понял. Конечно, – забираю карточку.
Мужчина хлопает меня по плечу и, попрощавшись, заходит внутрь ресторана.
А у меня вибрирует мобильный. Смотрю на экран – Алёна! Как-то быстро.… Репетиция закончилась уже?
– Да.… – отвечаю на звонок, но сказать ничего не успеваю, по ушам бьёт испуганный голос.
– Антон! Иосифу Давидовичу плохо!
Глава 21
Алёна
До оркестровой ямы я иду на негнущихся ногах.
Элька, которая присутствовала вместе с Владом при отвратительной сцене, разыгравшейся в холле дворца, успевает только шепнуть мне на ухо, чтобы я не переживала, поговорят и перестанут. Сам Влад ничего не говорит, просто молча проходит на своё место, но я ему и так благодарна, он же высказался там, при толпе, хотя мог спокойно промолчать.
А в остальном.… вокруг меня словно бы образовывается пустота. Коллеги отводят глаза, то ли от неловкости, то ли… от того, что согласны с людьми, которые пришли возмущаться непонятно из-за чего?
– Ну и куда ты убежала, девочка? – привычно-ворчливый голос Иосифа Давидовича.
Старый скрипач догоняет меня, подцепляет под локоть, тяжело опираясь на сгиб руки, и я замедляю шаг, чтобы подстроиться под него.
– Я таки уже не молод для ваших скоростей и страстей, – брюзжит он.
– А… где Антон? – выговариваю непослушными губами.
– Не переживай, никуда он не денется, – ухмыляется учитель, затем морщится.
– Что такое?!
– Ничего, – машет на меня рукой. – И не начинай кудахтать! Иди на своё место!
– Алёна Михайловна, разрешите, – дирижёр идёт к пульту сразу следом за мной, и я отодвигаюсь, уступая ему узкий проход. – Так, ну и чего ждём? Завтра открытие, первый концерт. На площади! До ежегодного позора осталось меньше суток! Работаем!
Мне на секунду кажется, что я не смогу играть. Пальцы не двигаются и не слушаются, но Пал Петрович одаряет меня таким взглядом, что плечи невольно распрямляются.