Первая скрипка для злого доктора
Шрифт:
– Вов, – говорю как могу ласково, – я же слышу, что-то не так. Что случилось, милый? Как ты себя чувствуешь?
– Я.… просто устал немного, – мальчик глубоко вздыхает. – И столько крови брали… больно.
Останавливаюсь, словно налетев на стену, запрокидываю голову наверх, чтобы хоть как-то остановить слёзы.
Господи, дай нам всем сил… И Вове, и мне, и Иосифу Давидовичу.… Бедный ребёнок, ему даже пожаловаться там некому, а ведь он сейчас столько всего выносит.
– Милый, мне так жаль, – изо всех сил кусаю губы. – Я
– Да не, Алён Михална! Фестиваль же, – Вова независимо шмыгает носом. – Я просто…. ну… вы сказали, что звонить можно, вот я и…
– Конечно! Можно и нужно! – заверяю его. – Я очень жду твоих звонков! Ты звони сам, а то я боюсь, вдруг попаду на какую-нибудь процедуру и отвлеку тебя!
– Ага, – мальчик выдыхает вроде как даже с облегчением, – ладно, у нас тут скоро ужин и отбой… Я тогда завтра вам позвоню, хорошо?
– Обязательно звони, я буду ждать, – тут я вспоминаю про завтрашний концерт. – Только вечером у нас открытие фестиваля, ты днём меня набери, если получится, хорошо?
– Ага, – Вова прощается и вешает трубку, а я, вытерев влажные щеки, убыстряю шаг и иду к больнице.
Антон занят в операционной, медсестра просит меня подождать в приёмном отделении стационара, который расположен в левом больничном крыле. Опускаюсь на стул и закрываю глаза.
Такое ощущение, что из-за стресса организм у меня даже отключается на какое-то время. И прихожу в себя я, только когда мои плечи обхватывают крепкие руки.
– Алёнка, – Антон помогает мне подняться и прижимает к себе. – Ну что же ты. Надо было домой ехать. Я же тебе написал.
– Я не проверяла сообщения, – соображаю, что действительно даже не посмотрела в телефон, и обнимаю его в ответ. – Как он?
Пауза перед ответом кардиолога возникает небольшая, но… она говорит мне больше, чем слова.
– Алён, он под наблюдением, – Антон со вздохом отстраняется от меня. – Обширный инфаркт, отягощённый анамнез, возраст.… Мы приняли решение и провели стентирование, операция прошла успешно – вообще в этом случае риски летального исхода в ближайший месяц низкие. Теперь только лечиться дальше. Но, сама понимаешь…
– Понимаю, – киваю, поднимаю на него глаза. – Куда ты уходил на время репетиции?
– Я тебе потом расскажу, – он качает головой. – Езжай домой, малышка. Отдохни. Мне нужно остаться, но завтра концерт, я там буду.
– Мне Вова звонил, – вспоминаю мальчика. – Жаловался, что ему больно…
– Я позвоню Диме, узнаю, что там, – кивает Антон. – Давай такси тебе вызову.
– Я сама, – отказываюсь и легко целую мужчину на прощанье. – Передай Иосифу Давидовичу, что мы все его любим и переживаем за него.
Домой добираюсь быстро, но, помедлив, несмотря на позднее время иду к бабане. Надо рассказать ей.
– Я думала, ты уже спишь без задних ног после репетиции, – открывает мне бабуля дверь с улыбкой, но, видя мое лицо, тут же становится серьёзной. – Что случилось?
–
– Идём, я чай заварила, – бабаня проходит на кухню, я следом.
Получаю чашку ароматного чая с травами и обхватываю её руками.
– Давай, рассказывай по порядку, – бабушка присаживается напротив.
И я рассказываю. С самого начала – про Вову, про этот чёртов придуманный нами из-за него конкурс, про скандал, который раздула Аврора в том числе по этому поводу, про Александру, бывшую Антона… и про Иосифа Давидовича.
Последнее особенно тяжело. А ещё страшно. Я боюсь, как бабуля отреагирует, она ведь уже тоже очень немолода.
Анна Павловна сидит с прямой спиной, только, опустив глаза, смотрит на свои руки, лежащие на коленях. И я не решаюсь прервать молчание, наступившее после моего рассказа.
– Ах он, старый дурак… – говорит наконец бабаня тихо, качая головой. – Знала я, что ни к чему хорошему это не приведёт. Надо было в больницу ложиться.
– Ба… – начинаю неуверенно, – я никогда не спрашивала тебя, но.… вы… в общем, мне в детстве казалось, что вы как-то по-особенному относились друг к другу?
Бабушка поднимает на меня глаза.
– Ты очень мило и деликатно это сказала, – спокойно улыбается. – Что ж…. в общем-то да, ты права. Между нами никогда ничего не было, но Иосиф очень помог мне после гибели твоих родителей. И дело не только в том, что он взял тебя под свое крыло.
Мы молчим ещё немного. Мои родители погибли на Алтае. Разбились, когда ехали туда на отдых с друзьями, покататься на лыжах. Авария была страшная, не выжил никто. Сразу шестеро человек, общие похороны… весь город там был. Но кроме моих мамы и папы, у остальных детей не было. Сиротой осталась я одна. Вместе с бабаней.
– Это была по-настоящему мужская поддержка, – продолжает тихо бабушка. – То крепкое плечо, которое хочет чувствовать рядом с собой любая женщина в любом возрасте. Вот твой Антон, несмотря на всю его дурость и молодость – он такой, – снисходительно качает головой. – Мальчик, конечно, дурак, и в женщинах хреново разбирается… но в этом все они дураки, по большому счёту. Сейчас-то видно уже, что поумнел немного, хоть и психанул поначалу. Тут только на своих шишках можно учиться. И эта его история с той девицей…
– Ты что, знала?! – ошарашенно смотрю на неё.
– Конечно, знала, – она слегка улыбается. – С первого дня, как он приехал. Мы его ещё встретили здесь, помнишь? Тогда и рассказал мне.
– И как тебе это удаётся, – качаю головой. – Никто больше не знал. Антон мне только недавно признался. Мать его, как я понимаю, тоже узнала только что.
– Жанна всегда была поразительно слепа в отношении сына, – бабаня отмахивается и тяжело встаёт. – Ну да ладно. Иди, Алён, тебе поспать нужно. Я так понимаю, ты завтра первая скрипка на открытии?