Первое задание
Шрифт:
— Сколько тебе надо?
— Ты отвечай, когда спрашивают, не задирай носа!
— А ты не кричи, а то совсем разговаривать не буду!
— Ладно, — неожиданно согласилась Зинка. — Так сколько?
— Уже двадцать один.
— Не уже, а ещё. А мне уже тридцать!
— Тоже немного.
— Хватает, пора уже и о жизни подумать.
— О чём же ты до тридцати лет думала?
— Жила. Думать времени не было.
— Вот и дожилась!
— Ты что каркаешь?
Голос у Зинки жалкий, нет в нём твёрдости, сознания правоты. Зинка сильно волнуется, а Наташа не может понять, чего она от неё хочет. Брезгливо поджав губы, Наташа сердито спросила:
— О чём хотела говорить?
— Может, домой пригласишь? Или брезгуешь? Не надо, мы с тобой одного поля ягоды; сладкие, как мёд, податливы, как кошки.
Наташу передёрнуло, но она сдержала себя:
— Пойдём!
Дома Наташа вела себя, как гостеприимная хозяйка: предложила ужин, поставила подогревать чайник.
Но Зинка от всего отказалась:
— Не егози.
— Что тебе не так? — удивлённо спросила Наташа.
— Я по делу к тебе. Отступись от Шварца! — грубо, но в то же время просительно выпалила она. — Добром тебя прошу! — И вдруг без всякой связи с предыдущим, с отчаянной откровенностью сказала: — Если бы ты только знала, как я несчастна!
Цель странного визита прояснилась: пришла поверженная соперница.
Наташе стало весело.
— Я бы рада, да он теперь не отпустит, — почти миролюбиво возразила она.
Зинка задумалась. По её лицу было видно, что она мучительно пытается что-то понять. И тут Наташа заметила, что Зинка пьяна. Её миловидное полное лицо было красным, переносица покрылась бисером пота, на глаза легла мутная поволока.
— Ты вот что, дева, со мной не шути! — опять с угрозой, хрипло произнесла Зинка. — Уж как ты там знаешь, а Ганса оставь! Он мне самой нужен!
— Тебе от этого какая радость?
— Это уже не твоё дело.
Наступила пауза, она была настолько велика, что, казалось, к концу её собеседницы забыли, о чём разговаривали.
Зинка сидела краснолицая, грудастая, с нелепой причёской по последней моде, которая совершенно не шла к её лицу.
Вернулся с работы Иван Фёдорович, поздоровался, снял пальто и прошёл в свою комнату.
— Дядя?
— Дядя, — ответила Наташа.
— Хороший мужик, сразу видно. А у меня никого! Был муж, а где он теперь? Может, воюет с фашистами, а может, давно в сырой земле.
Опустились печальные глаза, дёрнулся, кривясь, пьяный рот. Зинке стало очень жаль себя.
— Какая моя жизнь? Кому я нужна? Кто я теперь?
— Молодая ты, красивая, а дура! Думаешь, ты у него одна. Радуешься, что туза козырного вытянула! Чёрта лысого! Очередная ты, а не единственная. Он и ко мне по старой дружбе тайком похаживает.
— Не верю, — сказала Наташа, не желая объясняться.
— Она не верит! Приходи ко мне сегодня ночью и разуй свои глаза. Она не верит! Влюбилась, да? Умаслил? Наобещал сорок бочек арестантов — и всё без штатов? Ладно. Хватит. Выпить у тебя нету?
— Я не пью, дядя тоже.
— Ничего, ещё запьёшь! Это я точно знаю. Дорога у нас одна. Потом он и тебя бросит. Не верь ему! Это такая сволочь! Липнет, как моль шершавая. Красавец, неотразимый мужчина! Тьфу, — смачно сплюнула Зинка, — килька недожёванная!
Наташа с удивлением и неподдельной грустью спросила:
— Зачем же он тебе такой?
— Запела пташка, — в пьяном изнеможении прошептала Зинка, — а что мне делать, с голоду подыхать?
— Неужели нет выхода?
— Может, и есть, да его искать надо.
Наташа промолчала.
— Да ты сама-то кто? — будто проснувшись, промолвила Зинка. — Какая между нами разница? Подумаешь, любовь у неё! Враньё всё! Даже забудь об этом глупом слове.
— А меня Ганс любит, — с задором сказала Наташа.
Зинка посмотрела на неё; пьяные глаза выражали горькое сожаление.
— Балда, — равнодушно промолвила она, — разнесчастная дура.
Ленивым движением поправила упавшие на глаза волосы и, уставившись на Наташу выпуклыми, немигающими глазами, вкрадчиво, с угрозой сказала:
— Ладно, поговорили и будя! Убирайся из города той же дорогой, какой пришла! У самой сил не хватит — могу помочь.
— А как?
— Что — «как»?
— Как поможешь?
Зинка поняла, что Наташа издевается над ней.
— А так, — зловеще прошептала она, — шепну Гердеру на ушко, пригрею его потеплее и — нет тебя вместе с дядей. И Ганс твой не поможет.
— А что ты шепнёшь?
— Что на ум взбредёт. Чем чёрт не шутит, когда бог спит. Много ли в наше время нужно, чтобы погубить человека? Скажу, что вы подпольщики и всё.
— Кто тебе поверит?
— Опять дура, — самодовольно ухмыльнулась Зинка, — зачем она, правда-то, кому она нужна? Нам не впервой, фокус проверенный. Гестаповцам тоже приходится как-то свой хлеб зарабатывать, им людей не жаль.