Первородство
Шрифт:
Под крылья робко прячут головы.
И стынут
В позах неестественных,
Но все-таки и безыскусственных,
Забыв о промыслах божественных
И обещаниях торжественных,
Бесчувственны среди бесчувственных.
И смутные,
Полу бесплотные,
Покуда буря не уляжется,
Одним тогда они встревожены:
А вдруг кому-нибудь покажутся
Ножнами их подмышки потные.
Куда, как шпаги, клювы вложены.
219
ЗАВОДЫ
Похолоданье.
Вихри
И солнце, голову склонив,
Свои лучи, уже бессильные,
Дарит пространству сжатых нив.
Вода в канавах стынет ржавая,
Вот-вот замерзнут все пруды,
Но за заставой,
Величавые,
Шумят заводы,
Как сады!
220
Что-то
Новое в мире.
Человечеству хочется песен.
Люди мыслят о лютне, о лире.
Мир без песен
Неинтересен.
Ветер,
Ветви,
Весенняя сырость,
И черны, как истлевший папирус,
Прошлогодние травы.
Человечеству хочется песен.
Люди правы.
И иду я
По этому миру.
Я хочу отыскать эту лиру,
Или — как там зовется он ныне —
Инструмент для прикосновенья
Пальцев, трепетных от вдохновенья.
Города и пустыни,
Шум, подобный прибою морскому...
Песен хочется роду людскому.
221
Вот они, эти струны,
Будто мсдны и будто чугунны,
Проводов телефонных не тоньше
И не толще, должно быть.
Умоляют:
— О, тронь же!
Но еще не успел я потрогать —
Слышу гул отдаленный,
Будто где-то в дали туманной
За дрожащей мембраной
Выпрямляется раб обнаженный,
Исцеляется прокаженный;
Воскресает невинно казненный.
Что случилось, не может представить:
— Это я! — говорит. — Это я ведь!
На деревьях рождаются листья,
Из щетины рождаются кисти,
Холст растрескивается с хрустом,
И смывается всякая плесень...
Дело пахнет искусством.
Человечеству хочется песен.
222
Вечерело. Луч закатный,
Удлиняясь мало-мальски,
Прямо в город необъятный
Глянул смутно, по-февральски.
Потеплел он
И смягчился,
Перестал на все коситься.
Наконец-то научился
К людям лучше относиться.
223
В чем убедишь ты стареющих.
Завтрашний день забывающих,
Спины на солнышке греющих
И о покое взывающих!
Но не легко собеседовать
С юными, кто не успел еще
Все на земле унаследовать:
Капища, игрища, зрелища,
Истины
Мысли, уже зарожденные,
Кисти, уже погруженные
В краски, уже разведенные.
Да! Сговориться со старыми
Так же не просто, как с малыми;
Движутся старые с малыми
Будто музейными залами,
Глядя в безумной надменности,
Как на окаменелости.
На золотые от зрелости
Ценности
Современности.
224
УДАЧА
тизнь моя все короче, короче,
Смерть моя все ближе и ближе.
Или стал я поэтому зорче.
Или свет нынче солнечный ярче,
Но теперь я отчетливо вижу,
Различаю все четче и четче,
Как глаза превращаются в очи,
Как в уста превращаются губы,
Как в дела превращаются речи.
Я не видел все это когда-то,
Я не знаю... Жизнь кратче и кратче,
А на небе все тучи и тучи.
Но все лучше мне. лучше и лучше,
И богаче я все и богаче.
...I оворят, я добился удачи.
Мартынов
225
листья
Они
Лежали
На панели.
И вдруг
Они осатанели
И, изменив свою окраску,
Пустились в пляску, колдовские.
Я закричал:
—; Вы кто такие?
— Мы листья,
Листья, листья, листья| —
Они в ответ зашелестели. —
Мечтали мы о пейзажисте,
Но руки, что держали кисти,
Нас полюбить не захотели.
Мы улетели.
Улетели!
226
КАМИН
н Коломенском осень...
нГшы бесплодным колосьям
итушки барокко, стремясь перейти в рококо.
на них поглядим, ни о чем объясненья не спросим,
понат невредим, уцелеть удалось им.
и так одиноко, и так это все далеко,
их злаков не косим.
Упаслоо тебя небо,
И пильщик к тебе не суров,
Золоченое древо
В руках неживых мастеров,
Где на сучьях качаются, немо и жалобно плача,
Женогрудые птицы из рухнувших в бездну миров...
Вот еще отстрелявшая пушка,
Вот маленький домик Петров,
Похдящий на чью-то не очень роскошную дачу...
Ну и что же еще?
Лик святого суров;
Тень Рублева
И Врубель в придачу,
Ибо
Врубелем сделан вот этот камин.
Это частный заказ. Для врача...
Что касается дат и имен — вы узнаете их у всезнаек,
227
А сюжет — богатырь. Величайшая мощь силача.
...Нет врача. И сейчас между тусклых
керамик и всяких музейных мозаик