Первородство
Шрифт:
У ящика ночью уселись
И слышат,
Конечно же, слышат.
Оливы прельстительный шелест.
Ведь
Сколько ее ни рубили
И сколько ее ни пилили,
А все же
Ее не сгубили,
А все же
Ее не свалили!
238
По существу ли
Эти споры?
Конечно же, по существу!
Рассудок может сдвинуть горы,
Когда мешают эти горы
Увидеть правду наяву.
По существу ли
Свищут пули?
Конечно
И что бы там они ни пели,
Но ведь огонь-то в самом деле
Идет не по абстрактной цели,
А по живому существу!
Огонь
Идет по человеку!
Все тяготы он перенес,
И всех владык он перерос —
Вот и палят по человеку,
Чтоб превратить его в калеку,
В обрубок, если не в навоз.
Итак,
К какому же решенью
239
Он, человек, пришел сейчас?
Он, человек, пришел к решенью
Не быть ходячею мишенью
Для пуль, и бомб, и громких фра
И человек
Вступает в споры,
Конечно, только для того,
Чтоб, не найдя иной опоры.
Взять и однажды сдвинуть горы
С пути людского своего!
240
Закрывались магазины.
День кончался остывая;
Пахли туфлей из резины
Тротуар и мостовая.
В тридцатиэтажном зданье
Коридоры торопились
Опустеть без опозданья,
А внизу дома лепились.
Средь конструкций и модерна,
И ампира, и барокко
Этот день, шагая мерно.
Вдаль ушел уже далеко.
Вот смотрите! Это он там,
Он, который нами прожит,
А для стран за горизонтом —
Только будущий, быть может.
Он у нас не повторится,
А у них еще начнется
В час, когда на ветке птица
Поутру едва очнется.
Л. Мартынов
241
СЛЕД
А ты?
Входя в дома любые —
И в серые
И в голубые,
Всходя на лестницы крутые,
В квартиры, светом залитые,
Прислушиваясь к звону клавиш
И на вопрос даря ответ,
Скажи:
Какой ты след оставишь?
След,
Чтобы вытерли паркет
И посмотрели косо вслед,
Или
Незримый прочный след
В чужой душе на много лет?
242
я
Вас
Люблю!
Поэтому
Весь мир творю я заново.
Он стар. Мильоны лет ему.
В нем очень много странного,
Смешного, старомодного
И никуда не годного.
Вот
Горны
Разгораются,
И под блестящим молотом
Различие стирается
Меж оловом и золотом.
Окупится богато нам
Все, что рукой мы
Клянусь разъятым атомом
И всеми электронами!
Но
Вы
Не улыбаетесь!
Чему-то Огорчаетесь.
243
Чему? Не знаю, право, я.
А, хитрая-лукавая,
Зачем не превратил еще
Вот эти Ваши серьги я
В два крохотных вместилища
Космической энергии!
Терпение!
Терпение!
Сначала исцеление
Бедняги прокаженного.
Сначала превращение
Изгоя окаянного
В наследника законного,
Сначала воскрешение
Неправедно казненного...
Весь мир творю я заново!
О годовщины,
Годовщины,
Былые дни!
Былые дни, как исполины,
Встают они!
Мы этих дней не позабыли,
Горим огнем
Тех дней, в которые мы жили
Грядущим днем!
И в час,
Когда опять двенадцать
На башне бьет,
Когда дома уже теснятся.
Чтоб дать проход
Неведомым грядущим суткам,
Почти мечтам,
Вновь ставлю я своим рассудком
Все по местам.
Да.
Он назад не возвратится —
Вчерашний день.
Но и в ничто не превратится
Вчерашний день.
Чтоб никогда мы не забыли,
Каким огнем
Горели дни, когда мы жили
Грядущим днем.
246
МАЙ
Я родился в начале мая,
И прекрасно я понимаю,
Что такое разлив весенний:
Это ветер и гребни в пене,
Это вывернутые коряги
И затопленные овраги
В ночь, когда над стерней колючей
Подымаются сизые тучи.
Возвращеньем зимы угрожая.
Но и снег в середине мая —
Даже он, говорят, к урожаю!
247
ГОЛУБИ
Плясали
Голуби веселые
Вблизи Манежа на гудроне,
А тучи сизые, тяжелые,
Клубясь, росли на небосклоне.
Багровое
Взметнулось полымя
Над рокотом аэродрома,
А голуби, как будто голые,
Неслись на сизом фоне грома.
Промчалась
Буря небывалая,
Открылись снова фортки, двери,
А голуби, прозрачно-алые,
Висели, будто в стратосфере.
О, неужели
Эти самые,
А не какие-то иные,
Взъерошив перышки упрямые,
Поблескивали, как стальные?
Да,
Эти вот, легко летящие,
248
А не какие-то другие,
Сейчас, стряхнув броню блестящую,
Купались в ливне, как нагие!
В садах
Пестра листва осенняя,
А голуби, те и не те же,