Перворожденный

Солодкова Татьяна

— Мне нужен верный человек, — сообщил хладнокровно.

Вильмер расхохотался.

— И ты полагаешь, что я буду верен? Тебе?

Но тот будто не слышал его слов.

— Ты хотел новую жизнь, и я ее тебе дам. Достойную жизнь. А взамен попрошу только верность.

— Откуда…

остер дернул плечом, не дав окончить фразу.

— Я наводил о тебе справки.

Внезапно страх и ненависть к обидчику сменились новой надеждой. Вильмер подтянул рукава вверх и вытянул руки.

— Ты можешь вытащить из меня это?

Фостер

скользнул взглядом по его обнаженным предплечьям и покачал головой.

— Я пришел не возвращать тебе прежнюю жизнь, а предложить новую.

Вильмер молчал. Глубоко и шумно дышал, но молчал. Незваный гость по-прежнему выглядел равнодушным и абсолютно спокойным.

— Что ж, — произнес Фостер, вставая, — мое время дорого стоит. — Вернул стул на место и вновь накинул капюшон на лицо. — Хочешь сдохнуть, сделай это сам. Я пришел не убивать. — После чего развернулся и пошел к выходу.

Всего секунду Вильмер смотрел ему вслед, прежде чем вскочить и кинуться следом.

— Стой! Нэйтан…

Фигура в черном обернулась. Тонкие губы тронула усмешка. Этот подлец знал, что он не откажется.

— Натаниэль. Теперь меня зовут Натаниэль, — сообщил все тем же ровным спокойным голосом. — А тебя отныне зовут Филипп, и не дай тебе бог рассказать кому-то о своем прошлом…

Катрина вынырнула из сознания илиппа и встретилась с его гневным взглядом. Естественно, такого глубокого считывания не заметить он не мог.

Ее ладонь по-прежнему лежала на его плече, и она поспешно ее отдернула.

— Я буду вынужден доложить его величеству о том, что вы сделали, — отчеканил Филипп, после чего развернулся на каблуках и зашагал прочь. — Доброго дня, леди Морено, — донеслось до нее.

Филипп или, если быть точнее, бывший инквизитор Вильмер был напуган и одновременно пребывал в бешенстве.

А Катрина была удовлетворена: ей удалось полностью погрузиться в конкретное воспоминание, как учил ее Нэйтан, быстро и безболезненно, и увидеть то, что Филипп скрывал бы до последнего, сопротивляясь обычному считыванию.

Пусть рассказывает королю, Катрина найдет, что сказать. В конце концов, скажет правду, ведь она интересовалась не государственными тайнами, а подробностями того, что знала и так. Причем изначально о том, кто такой Филипп, ей сообщил сам Эрик.

Катрина вернулась в комнату, села перед зеркалом и на сей раз спокойно расчесала волосы и уложила в прическу.

Было интересно увидеть Нэйтана чужими глазами, особенно перемену, произошедшую в нем после роковых событий в Элее. Ему было около двадцати, когда он учинил расправу над убийцами Карлоса, а к Вильмеру он пришел через семь лет, то есть спустя почти два года после побоища. И теперь это действительно был Натаниэль, холодный, властный, могущественный и пугающий одним своим видом.

Но Катрина видела его и другим: смеющимся, искренним, умеющим сочувствовать. Значит, смерть Лиссаны все же не сломала его окончательно?

Или ей так хочется в это верить? Ведь даже сам король считает, что тогда его друг был сломлен.

Разве может она знать Нэйтана лучше Эрика Финистера, проведшего с ним бок о бок десять лет?

* * *

Теплая обувь, плащ, перекинутый через согнутую в локте руку, чтобы надеть его на лестнице, непосредственно перед спуском в подземелье — все как всегда перед визитом к Нэйтану.

Вот только внутри еще большее смятение, чем обычно.

Катрина еще раз критически посмотрела на свое отражение в зеркале и покинула комнату. Поздно сдавать назад, нужно идти до конца.

После визита Филиппа прошло около часа, но за ней не прислали стражу, а король не вызвал ее в свой кабинет.

Неужели бывший инквизитор не выполнил своей угрозы и не доложил его величеству?

Маловероятно. Скорее всего, у Эрика Финистера были дела поважнее ее скромной персоны. Например, двадцать членов знатных семей, арестованных по обвинению в измене. Или друг-инквизитор. Не говоря уже о другом друге, запертом на минус третьем этаже…

— Катрина!

Она так погрузилась в свои мысли, что шла, ничего не замечая вокруг, и просто остолбенела, услышав этот голос.

— Джошуа? — собственный голос прозвучал придушенно.

Катрине даже захотелось ущипнуть себя, чтобы проверить, не спит ли она.

Ее жених собственной персоной стоял посреди коридора западного крыла королевского замка и довольно улыбался. Он был безупречен, как всегда: светлый камзол с перламутровыми пуговицами, узкие брюки и даже сапоги под цвет, идеальные локоны, спускающиеся на плечи и лежащие волосок к волоску, яркие голубые глаза, пухлые красиво очерченные губы.

Джошуа был мечтой каждой незамужней девушки на юге. Вот только Катрину тянуло совсем к другому человеку, до которого было целых три этажа вниз по лестнице.

Джошуа шагнул к ней с самодовольной улыбкой, будто ждал, что она сейчас бросится ему на шею. Странные ожидания с учетом того, что они никогда не были близки.

— Что ты здесь делаешь? — строго спросила Катрина.

Жених удивленно моргнул и замер в нескольких шагах от нее. Явно планировал получить не такой прием.

— Как — что? — удивился вопросу. — Завра бал, я же писал тебе, что приеду за день до него.

Катрина помнила, но не ожидала, что ему придет в голову заявиться с самого утра. Он что, не спал целую ночь, лишь бы попасть сюда как можно раньше? Однако, она была вынуждена признать, все приличия выдержаны: Джошуа заранее предупредил, в какой день приедет, и сдержал слово.

Как же все не вовремя…

Катрина облизнула пересохшие губы.

— Тебя поселили в западном крыле?

Жених продолжал смотреть на нее настороженно, не понимая, откуда столько вопросов.

— Ну да, — кивнул. — Я так понял, всех гостей поселят тут.