Первые искры
Шрифт:
— Чего ты лыбишься? — проскрежетала Талли. — А это еще кто? Морт, ты издеваешься?! Ты хотел приволочь в дом чужую рабыню?!
Ганла как раз проснулась и сейчас сидела, протирая глаза кулаками. Натсэ, поняв, что бить, или тем более убивать меня пока никто не собирается, вернула меч в ножны за спиной.
— Да, — сказал я. — И ты мне в этом поможешь. Мне нужен Мелаирим, чтобы снять с неё ошейник. И надо действовать как можно скорее!
Я подошел к Ганле и помог ей подняться на ноги.
— Это исключено, — заявила Талли.
—
— На сутки хватит, — тут же подхватила Натсэ. — На самую дешевую. Но вечером я могу заработать на ярмарке, бросая ножи в цель с закрытыми глазами.
Я шагнул в сторону города.
— Стоять! — взвизгнула Талли, и вдруг я врос в землю по колено. Я дернулся и чуть было не упал вперед, сломав обе ноги. Натсэ оказалась рядом и придержала меня. Меч её опять был обнажен, но она не спешила нападать. Понимала, что шансы одолеть мага Земли в битве на земле — невелики.
Ганла ахнула и что-то забормотала — я не прислушивался. Я смотрел на Талли, а Талли смотрела на меня.
— А как же твоя сестра? — процедила она сквозь зубы. — Так вот возьмёшь и плюнешь?
— Не плюну. Но смирюсь.
— Из-за какой-то поганой рабыни?
— Это принцип.
— Откуда у тебя взялись принципы, слизняк?
— Понятия не имею! — честно ответил я. — Наверное, от Огня.
— Огонь должен играть на нашей стороне!
Следующую фразу я произнес будто не своим голосом. Что-то внутри меня поднялось, расправило пылающие крылья и проговорило:
— Огонь тебе что-то должен? Ты уверена?
Я отчетливо различил в своем голосе женственные интонации. Сперва было испугался, что половое созревание пошло куда-то не в ту степь, потом вспомнил статую огненной девы и успокоился.
— Ты можешь запереть Огонь, ты можешь научиться готовить на Огне, но тебе никогда не завладеть Огнем! — прикрикнул я всё тем же странным голосом.
И Талли сломалась. Она махнула рукой, и земля будто вытолкнула меня наружу.
— Ладно. Это, конечно, вообще за гранью, но… Ладно, — пробормотала Талли, открывая проход в холме.
***
Мелаирим, который поджидал нас у противоположного конца «тоннеля», бить меня не стал, орать — тоже. Однако одного его взгляда хватило мне, чтобы понять: последствия будут.
— Дядя, эти двое идиотов украли рабыню у Герлима и хотят снять с неё ошейник, — наябедничала Талли.
На лице у Мелаирима не дрогнул ни один мускул.
— Ты просишь меня об этой услуге, Мортегар? — тихо спросил он.
Я кивнул.
— Хорошо. Я окажу услугу. Таллена, проведи девушку в святилище и приготовься, ритуал проведешь ты.
— Я? — изумилась Талли.
— Ты. Тебе тоже нужно учиться. И быстрее! Меня уже вызывают в ректорат, там опять какие-то неприятности с болотами. Мортегар, иди к себе в комнату. И забери рабыню. Ваше участие не потребуется.
Итак, мы с Натсэ оказались вдвоём в
— Наверное, это не очень сложный ритуал, — сказал я, не выдержав молчания. — Раз уж Мелаирим доверил Талли…
— Ага, — вздохнула Натсэ и потрогала собственный ошейник.
Меня больно кольнула совесть. Я ведь мог бы попросить и Натсэ освободить. Мог бы, но не просил. Врал себе, что боюсь — она всё же убийца. Врал себе, что Мелаирим не согласится — она всё же убийца. Врал себе, что в этом нет смысла — она всё же должна будет стать жертвой вместо моей сестры. На самом же деле мне было страшно её потерять. Я чувствовал себя не то как парень, с которым согласилась сходить на свидание самая красивая девушка города, не то как мальчишка, которому попал в руки крутой навороченный робот на пульте управления. Ненавидел себя, но понимал, что не могу решиться дать Натсэ свободу.
— Меня нельзя освобождать, — сказала вдруг Натсэ. — Если снять ошейник — за мной придут из Ордена. А если они придут — они своё возьмут.
— Откуда ты постоянно знаешь, что я думаю? — удивился я.
Натсэ пожала плечами:
— Я убийца. Мне положено разбираться в людях.
Потом, помявшись, она спросила, чуть покраснев:
— Хозяин, вы… Вы согласитесь считать этот меч своей собственностью?
— А? — озадачился я.
— Рабам не полагается собственности. Если меч попытаются отобрать, я не имею права даже защищаться. Но если вы назовете его своим…
— Конечно, он мой, — заявил я, сообразив, наконец, что к чему. — Не вздумай никому отдавать и держи при себе!
— Спасибо, хозяин! — просияла Натсэ.
Послышались шаги. В проеме появилась побледневшая Талли. Она бросила на пол разорванный, обугленный ошейник. Потом махнула рукой, и в комнату вошла Ганла, протягивая мой плащ. На ней была какая-то длинная заплатанная рубаха длиной до колен — может, обноски Мелаирима.
— Спасибо! — пропищала она. — Спасибо вам большое, великий маг!
Талли при этом фыркнула, но промолчала.
Я встал, забрал у Ганлы плащ и улыбнулся:
— Меня-то особо не за что благодарить. Без неё, — указал я на Натсэ, — я бы тебя и не нашел. Её благодари.
Лицо Ганлы вытянулось.
— Но ведь… Она же рабыня.
Мы с Ганлой долго смотрели в глаза друг другу. Потом она, видимо, сообразила, что пауза становится неудобной, и отвела взгляд.
— Я всегда буду помнить вашу доброту, господин, — пробормотала она.
— Размечталась. Ничего она помнить не будет, — заявила Талли. — У тебя в голове — отсроченное заклинание, поняла? Сейчас я вытащу тебя наружу, и ты пойдешь домой, но по дороге тебя скрутит, и из памяти выжжет последние сутки. Потом сама будешь решать, что тебе со своей жизнью делать. Хочешь — опять в рабство, хочешь — домой. Попрощались? Вот и миленько. Пошли.