Первые. Наброски к портретам (о первых секретарях Краснодарского крайкома ВКП(б), КПСС на Кубани)

Салошенко Виктор Николаевич

На первых порах именно Голубь и Щербак стали из краевого руководства ближайшим окружением Воротникова, вводившим его в курс многочисленных и специфических проблем.

Смею высказать мнение: Воротников не знал Кубани, её особенностей. Несмотря на то, что он имел к тому времени огромный практический опыт, приобретенный на посту председателя исполкома Куйбышевского областного Совета депутатов трудящихся, первого секретаря Воронежского обкома КПСС, первого заместителя Председателя Совета Министров РСФСР — какая высота! — все же кубанский край он представлял себе весьма умозрительно.

Понятно, что имея за плечами подобный опыт работы, он был способен

в кратчайшие сроки овладеть ситуацией.

Перед направлением на Кубань доверительную беседу с Воротниковым провел хорошо его знавший и положительно ценивший личные качества опального зампреда Генеральный секретарь ЦК КПСС Юрий Владимирович Андропов. Генсеку, ранее чекисту СССР номер один, были в деталях известны мотивы смещения Воротникова с должности первого заместителя Председателя российского Совмина и комбинации подковерной борьбы за власть. Была ясна позиция в этом вопросе председателя Правительства России Михаила Сергеевича Соломенцева и, в конце концов, обида, нанесенная выдвиженцу Воротникову, по понятным мотивам неожиданно направленному, хотя и на почетную, но все же далекую от кремлевских интриг, должность Чрезвычайного и Полномочного Посла СССР в Республике Куба.

Несмотря, что беседа была весьма продолжительной и изобилующей известными Андропову подробностями, в частности, о расстановке политических фигур в крае, достоинствах и недостатках руководителей прежде всего краевого партийного аппарата, задача перед Воротниковым была поставлена предельно сжато и конкретно: разобраться в ситуации и навести в крае порядок.

Вспоминает Виталий Иванович Воротников: «В беседе с Юрием Владимировичем речь зашла о том, чтобы направить меня в Краснодар. Хотя я думал, что мне предоставят другую работу. Я знал ситуацию, которая сложилась в Краснодаре, знал, что вокруг всех этих краснодарских, сочинских, геленджикских и других дел возникает водоворот. Я знал и Медунова, и его особенности, если их так можно назвать. Ответил: «Краснодар, так Краснодар».

«Я полагаюсь на ваш опыт и верю в принципиальное и честное отношение к кадрам», — заканчивая беседу, с ободряющей теплотой пожал руку Андропов.

Судя по представительной делегации ЦК КПСС, которую возглавлял секретарь ЦК Иван Васильевич Капитонов, ведающий кадрами в партии, с дюжиной цековских орговиков, детально знавших обстановку в краевой партийной организации, смена лидера в крае представлялась Кремлю весьма важным и исключительно ответственным шагом. Впоследствии станет абсолютно ясным дальний прицел Кремля, державшего на мушке триединую цель: укрепление Краснодарской краевой организации КПСС, вызволение из политического небытия и возврат к активной партийной и государственной деятельности Воротникова и, наконец, дальнейшее продвижение, теперь уже крупного партийного деятеля, близкого по взглядам Андропову (Кубань в партийной иерархии по значимости входила в первую пятерку в СССР).

2

Каким же после правления Медунова находил край Воротников?

«Обстановка в крае, — вспоминает он, — сложилась к этому времени очень напряженная. Процветали там и коррупция, и взяточничество, и уголовные проявления. В этот клубок были завязаны и партийные работники, и советские, и хозяйственные, и даже люди из преступного мира. Хотя стали вскрываться все эти гнойники и язвы, но все равно даже в период моего пребывания эти процессы отчасти продолжались. Настолько глубоко там пустили корни эти негативные процессы.

Коррупция затронула не только верхний эшелон власти края, но и средний. Она имела настолько разветвленную

сеть, что трудно назвать отрасль или какую-то сферу, где её бы не было. Коррупция проявлялась и в торговле, и в строительстве, и в сельском хозяйстве, и в архитектуре, и в здравоохранении… Чтобы поступить в учебное заведение, надо было обязательно дать взятку. Конечно, меры, которые предпринимались, встречались некоторыми в штыки. Были и угрозы, и попытки шантажа, и подметные письма…».

К чести Воротникова, не припоминается ни одного «громкого» дела, ни одной «чрезвычайщины», связанных с разгоном «медуновских» кадров или предвзятого, не обоснованного перемещения руководителей. Партийным, советским, профсоюзным, комсомольским кадрам, руководителям давалась жесткая, но в целом весьма справедливая оценка, как и следовало, по деловым и морально — политическим качествам. По крайней мере, тесноватый для некоторых «воротник», как мгновенно окрестили нового секретаря иные острословы, никоим образом не стеснял действий честных и некоррумпированных людей.

Подкупить Воротникова не пытались, но другого рода попытки остановить были. Многие удивлялись, что секретарь крайкома ходит пешком на работу, без охраны. И везде: на улицах, в подъезде, даже в лифте стали встречать, давать записки, письма, просьбы в чем-то разобраться. Был организован прием граждан таким образом, чтобы люди могли высказаться.

«В этих условиях для меня главное было в том, — вспоминает Воротников, — чтобы не сбиться на такие, знаете ли, крутые меры. Наряду с требовательностью и принципиальностью нужно было прислушиваться к людям, разобраться, не действовать опрометчиво с тем, чтобы случайно не задеть людей честных. Были люди, которых оговаривали. Было и такое. Честного человека оговаривали для того, чтобы отвести удар от других, спасти от возможных последствий за преступные действия…»

В чем-то меры, заметно охладившие пыл иных кубанских руководителей, как бы ненавязчиво используемые Воротниковым, напоминали широко известные методы «оздоровления» советского общества времен «застоя», предложенные Андроповым.

Старшее поколение наверняка сможет припомнить тот освежающий андроповский ветерок, когда простые сограждане заговорили о дисциплине, повышении ответственности, причем, ответственности личной. В определенное время, как правило, в середине дня, в месте массовых скоплений людей появлялись «контролеры». Переодетые в гражданскую одежду, по всей вероятности, работники милиции заходили, прежде всего, в кинотеатры. Как резко поубавилось в те годы количество праздношатающихся «кинозрителей», не знающих, на какие цели убить рабочее время!

Воротников предложил иной, но, тем не менее, эффективный вариант повышения личной ответственности, прежде всего руководителей.

«Как-то, встав пораньше летним днём, я выехал навестить приятеля в Горячий Ключ, — он отдыхал в местном санатории, — вспоминает один бывший районный руководитель, фамилию которого по известным причинам он просил не упоминать. — Сам за рулем… Скорость, знаете ли, приличная. «Волга», разумеется, служебная, оборудованная сиреной. А сирена ведь не положена! Спецномера… На взмах жезла работника ГАИ, естественно, не обратил внимания… Что он, не видит, что ли, номеров? Да еще прибавил скорость и включил сирену. Как я был удивлен и, если точнее, возмущен, когда «гаишник», догнав меня, перегородил путь! Результаты дорожного разбирательства могли оказаться для меня плачевными: неподчинение требованиям работника ГАИ, использование не положенного спецсигнала, ну и так далее…