Первые. Наброски к портретам (о первых секретарях Краснодарского крайкома ВКП(б), КПСС на Кубани)
Шрифт:
Конечно же, функционеры поработали, и несколько партийных организаций Кореновского района выдвинули Г. П. Разумовского кандидатом в делегаты на XXVIII съезд КПСС. В других же первичках вдруг всерьез запротестовали: «А зачем нам, собственно, нужен Георгий Петрович? Да, он был у нас первым секретарем. Так это тридцать лет тому назад. Был-то всего два года и с тех пор ни разу не приезжал в район. Не знали мы, чем Георгий Петрович занимался в крайкоме, не знаем, чем он занимается сейчас в ЦК, и достойно ли представит нашу районную парторганизацию на съезде?».
Иными словами,
Я вылетел в Москву ни свет ни заря, а в два часа дня уже был у ответорганизатора ЦК. Вопросы к интервью передали Г. П. Разумовскому по телефону еще накануне. Были они разными: «Вам пришлось работать с С. Ф. Медуновым. Как с высоты сегодняшних дней оцениваете вы те годы?», «Как вы оцениваете ситуацию в партии накануне XVIII съезда?», «Ваше личное мнение о демократической и марксистской платформах?», «Ходит много домыслов о политической борьбе внутри ЦК и Политбюро. Существует ли в действительности эта борьба, и к какому крылу вы себя относите?» и т. д.
В пятнадцать часов нас должен был принять секретарь ЦК. Но шло время, а аудиенция затягивалась. Шестнадцать, семнадцать, восемнадцать часов.
За это время гостеприимный хозяин кабинета, в котором я ожидал приема, успел мне рассказать о себе и о своей карьере, о не слишком понятном своем будущем, успел вспомнить Егора Кузьмича Лигачева, который возглавлял отдел организационно — партийной работы до Разумовского.
— Лигачев — человек правый, — говорил он мне. — Но, понимаешь ли, у него своя откровенная позиция и свой взгляд. Когда соберет совещание, слушать приятно, говорит. эмоционально, а ваш бывший первый замкнутый, ни одного лишнего слова. В какой бы аудитории не выступал — слушатели недовольны.
Часы на Кремлевской башне пробили девять часов вечера. Мы посмотрели в окно. Красная площадь была как на ладони, хорошо просматривалась гостиница «Россия», в которую, как я понимал, мне надо было уже торопиться.
В десять вечера позвонил помощник секретаря ЦК и сказал:
— Георгий Петрович занят, перед съездом много работы, интервью переносится на следующий день.
Дело было вечером и, если честно, делать было нечего. Помощник, правда, наказал ответственному организатору строгим голосом:
— Смотри, чтобы гость не скучал.
Но я, взглянув на кислое лицо ответорга, от развлечений отказался.
На следующий день утомительная процедура доступа в ЦК повторилась. Звонок ответственному организатору, бдительный досмотр охраны, а затем опять знакомый кабинет и ожидание.
Наконец ближе к полудню мне сказали:
— Вас ждут.
Коридоры в ЦК длинные. На каждом повороте охрана. Чем ближе к кабинету кандидата в члены Политбюро, тем выше чины на посту. Начались высокие дубовые двери, панели под красное дерево. Судя по выражению лица ответственного организатора, который сопровождал меня, я понял: он здесь бывает нечасто. Наконец дошли до нужной двери и попали в кабинет помощника Разумовского. Оказалось, он тоже кубанец, родом
— Сейчас вас примет Георгий Петрович.
И он протянул мне несколько листов машинописного текста.
— Что это? — спросил я.
— Интервью Георгия Петровича.
— Так я же еще с ним не беседовал.
Помощник отеческим тоном пояснил:
— Видите ли, Разумовский — кандидат в члены Политбюро,
интервью могут прочитать за границей, так что ни одного неточного слова. Все должно быть выверено. Над этим текстом работали проверенные люди.
Я принялся читать написанное.
Читал текст интервью и не находил ответа ни на один вопрос. Все чужое, все сглажено, все — на уровне утомительной лекции. И ни одного факта, ни одной ссылки на краснодарскую действительность. Я не буду особенно подробно останавливаться на этом тексте, поскольку интервью Г. П. Разумовского под заголовком «Партия перед съездом» 4 мая 1990 года было опубликовано в «Советской Кубани».
Я только сказал помощнику:
— Но ведь это не то, что нужно. Наши читатели ждут рассказа Разумовского о его работе в Политбюро, о его жизни и делах.
Мне ответили:
— То, что вы требуете, провинциально.
Вскоре меня пригласили в кабинет секретаря ЦК.
По своим размерам это был, пожалуй, самый обыкновенный кабинет, с рабочим столом, установленным рядом с широким и светлым окном, со столом для заседаний и с дверью в помещение для отдыха. Георгий Петрович быстрым шагом шел мне навстречу, протянул руку, поздоровался, спросил, что там, на Кубани, как дела в крайкоме, в редакции, в Кореновском районе.
Наш разговор, безусловно, был содержательнее, чем с помощником секретаря ЦК, и все же все время, которое я находился в высоком кабинете, меня не покидала мысль, что этот разговор, пожалуй, не нужен ни мне, ни секретарю, что интервью уже написано умными клерками и что наша беседа — обычная дань вежливости.
7
Разумовский пригласил меня за стол заседаний. Мы сели друг против друга. Я начал ему рассказывать о последних событиях в крае, потом задал ему вопрос, который сидел во мне ржавым гвоздем:
— Неужели предложенный текст обязательно давать в газете? Может быть, стоит ответить на те вопросы, что были переданы по телефону? Ведь на Кубани многие люди считают: поскольку Разумовский работал с Медуновым в должно сти председателя крайисполкома, то он, выходит, был его правой рукой и вместе с ним творил беззакония.
— Что вы, я никогда не был его правой рукой. Работалось мне с Медуновым очень трудно. Помню, решили на сессию краевого Совета вынести отчет крайисполкома о проделанной работе. Мы очень много времени потратили на доклад, по тем временам он получился острым и самокритичным. Лично мне он понравился. Но тогда доклады председателя крайисполкома в обязательном порядке перед сессией крайсовета обсуждались на бюро крайкома партии. И вот на одном из таких обсуждений Медунов взорвался:
— Разве это доклад? Это целенаправленная критика в адрес краевого комитета партии…