Первым делом самолёты
Шрифт:
– Меня ждут друзья, – Юля улыбнулась на прощание и отправилась к своему столу и давно остывшей рыбе. Вместо того, чтобы убраться восвояси, Руслан пошел за ней, словно личный телохранитель. Закончилось все тем, что он под внимательными взглядами девчонок отодвинул для нее стул, кивнул всем в знак приветствия и ушел.
– Какой обходительный, – заметила Марина без намека на иронию.
– Я была права, форма ему идет, – улыбнулась Тома и пояснила для остальных: – Это тот самый влюбленный первокурсник с вечеринки.
– Влюбленный? – подхватила Ритка, хотя до этого усердно
– Пригласи его на вечер игр, – посоветовала Марина и просто не смогла не оседлать любимого конька: – Ты передала ему про китель? Если не вывести пятно сразу…
Тома поспешила перебить:
– Как здорово ты придумала! Точно! Нам как раз не хватает одного игрока.
– Это решается просто – я могу не приходить, – буркнула Юля, чувствуя себя вредной дворовой бабкой. Ну почему в последнее время она такая? Тома же ради нее все и устроила, чтобы подбодрить.
Это не озвучивалось прямо, но игровой вечер – их давняя традиция, что началась в момент, когда Тома и Эдик съехались. Раз в неделю или две они собирали друзей и распаковывали настольные игры.
Было весело, хотя поначалу многие звали вечера «домом престарелых». Но в такое быстро втягиваешься… А потом Юлька с Серегой расстались, и веселье закончилось. Нет, в настолки они все еще играли, но теперь всем приходилось лавировать между половинками расставшейся парочки. Если на вечер заявлялся Серега, то не приходила Юлька, просто потому что… не хотела. Сама же Юлька приходила только в том случае, если Сибиркин обещал отсутствовать, что случалось не так часто.
Глупо все это… наверное.
Но лучше так, чем извечные шуточки о скором воссоединении, замечания, как хорошо всем вместе и о том, что было раньше… а такое всегда проскальзывало. Даже когда Тома выговаривала Эдику, чтоб молчал, он все равно вспоминал о лучшем друге. Что уж говорить об остальных парнях, которые с Томой не встречались и покладистыми из-за этого факта не были. Там один Колян с его подколами чего стоил. Но это тоже дело обычное, когда пара распадается в компании. Всегда кто-то становится жертвой, отщепенцем. Это неизбежно. И как бы Тома ни пыталась выискивать компромиссы, все равно все было криво и не как раньше.
И это дурацкое «как раньше» тоже раздражало пуще некуда. Какая-то возведенная в абсолют ностальгия, честное слово. Словно лучше уже и не будет, только и осталось, что вспоминать это проклятое «раньше». Веселый первый курс, практику с долгим самолетно-закатным летом, не менее событийный второй курс. Когда учеба не обременяла и даже веселила, а каждый день был праздником. Или так только казалось?
– Конечно я приду, – поторопилась исправиться Юля под обиженным взглядом подруги. – Но одна. Или вон Ритуську с собой затащу. Ты как, Рит? – Она отклонилась назад, ловя реакцию бывшей одногруппницы.
– Прости, Юльчик, но я пас. Иду в кино с Димой-диспетчером… или Димой-спасателем, я еще не определилась, какому из Дим дать шанс. Может, одного отложу на воскресенье.
– Отличный план. А я тогда Наташку позову. Кузьмину.
–
– Ага.
– Не знала, что вы общаетесь.
– Вот и заобщаемся, – улыбнулась Юля.
Наташка училась в параллельной группе и поначалу Ветрова правда думала, что они станут подругами. Как-никак, находятся в одинаковом положении – разве это не повод сблизиться? Но Наташка, а точнее, Натаха, как ее звали парни, дружелюбием не отличалась, а с Юлькой даже не всегда здоровалась, словно она нарушила идиллию, когда ворвалась в мир пилотов. Раньше Натаха была там единственной девушкой, а теперь их сразу две.
Но кто откажется от веселой тусовки со старшекурсниками?
Глава 8
Первым делом спонтанность
Суббота нагрянула неожиданно. После пар Юля до самого вечера занималась физикой, чтобы освободить время, – на следующей неделе у них коллоквиум, который ну никак нельзя завалить. Хотя физик у них приходящий, основная его работа вообще в другом университете, и поэтому он был одним из немногих, кто Юлю жалел. И тянул изо всех сил как «единственную девочку».
Из крайности в крайность, как говорится. И оба края как-то так себе, если честно. Вот бы никто не зацикливался на том, кто она такая, но это мечта из ряда фантастики.
Тома позвонила, когда Юля была уже одной ногой на улице.
– Прости, – зачастила она, забыв поздороваться. – Но Эдик позвал сегодня Серегу. Хотя я говорила ему этого не делать! – Ее голос стал строгим: явно выговаривала стоящему рядом Эдику. И он что-то там бубнил в ответ.
– Я тогда…
– Не смей оставаться дома! Вот не смей!
– Том, ты же понимаешь…
– Вообще-то, не совсем! Точнее, совсем не понимаю! Вы же с ним оба такие классные, веселые и адекватные! Так какого черта ведете себя, точно в детском саду?! Ну расстались, с кем не бывает! Теперь что, я не могу видеть свою подругу в одной комнате с Серегой? И долго это будет продолжаться?
– Мы можем находиться в одной комнате. Меня просто бесит, что вы все сводничаете, стоит нам оказаться рядом! Сил нет это терпеть. Как только перестанете, все образуется.
– Так не терпи! Возьми да наори, как на своего первака! Эдика можешь даже стукнуть, разрешаю! – Следом за «разрешением» раздался возмущенный бубнеж самого Эдика, который не собирался становиться грушей для битья. – А нечего шутки свои шутить, – шикнула на него Тома и вернулась к разговору: – В общем, я тебя жду, Ветрова! И не хочу слышать твоих оправданий. Ты обещала испечь торт! Мы все купили, ждем тебя.
– Я приду, – пообещала она и вышла из общаги.
Стоянова, нахалка, знала, чем зацепить. Кулинарией. Тайной Юлькиной страстью. Точнее, всякими кондитерскими штучками. Это началось еще в школе: в моменты стресса она закрывалась на кухне и что-нибудь пекла. Обычно это были печенья. Сотнями. Смотря, насколько все плохо. Однажды она извела целый пакет муки, а для печенья не осталось в доме тарелок. Тогда отчим дал ей затрещину за помаду на губах, а мать сказала, что Юле это показалось. И вообще, помада Юле не идет.