Первый человек

Бонно Ксавье-Мари

— Интересно, чем же питались первобытные люди?

Палестро остановился и втянул ноздрями холодный воздух.

— Они ели много такого, о чем вы даже не подозреваете, — корни, например. И дичь тоже. Сейчас вы ничего не видите, но представьте себе: двадцать тысяч лет назад вы уже смогли бы заметить несколько крупных птиц, зверей и еще не знаю что… увы, сейчас иное время.

Палестро когда-то опубликовал исследование о пищевом поведении людей верхнего палеолита. Этот маленький очерк помог диетологам

создать несколько новых диет для похудения.

Профессор остановился в нескольких шагах от берега. В этом месте вода Вердона текла медленнее и была темнее.

— С Тьери Гарсией произошло то же, что было с Фортеном, — сообщила Полина.

— Гарсия? Я его не знаю.

— Молодой ученый из университета Бордо. Он выжил.

Палестро что-то проворчал. Он становился все менее чувствительным к тому, что происходило вне круга его интересов. Полина поняла, что он ждет еще каких-то новостей.

— Фортен незадолго до смерти сфотографировал «Человека с оленьей головой».

Палестро не удивился. На его старом лице не дрогнул ни один мускул.

— Нужно, чтобы вы рассказали мне об этом больше, — сказал он бесстрастным голосом.

— Фортен нашел статуэтку высотой двадцать сантиметров. Голова ее была едва намечена. Над глазами можно разглядеть разветвления, похожие на оленьи рога. Они вырезаны не очень умело, но видны ясно.

— Фотографии сейчас у вас с собой?

— Разумеется.

Палестро долго всматривался строгим взглядом в каждый снимок.

— Вы не нашли предмет, который сфотографировал Фортен?

— Нет, — ответила Полина.

— И это кажется вам невозможным? Фортен сфотографировал статуэтку, а она потом исчезла! Это кажется полной нелепостью.

Полина покачала головой. Де Пальма задавал ей этот же вопрос и тоже не получил ответа.

Палестро поднял с земли камешек, бросил его в прозрачную воду, и тот медленно опустился на дно.

— У вас со статуэткой произошло то же, что с этим камнем: что-то иррациональное вдруг возникло в мире, который в принципе устроен логично и упорядоченно. На этом месте ни один камень никогда не падал в воду. Но такое может случиться, если ребенок или старый профессор вроде меня бросит его в воду для забавы.

Он бросил второй камень, чтобы окончательно убедиться в своей правоте.

— В пещере Ле-Гуэн всегда происходило что-то странное. На данный момент присутствие в ней этой статуэтки нарушает все законы логики. В этой истории ничего нельзя объяснить — совершенно ничего. Точно так же кто-нибудь, живущий на дне Вердона, не смог бы объяснить падение камня, который я только что бросил.

Полина не сводила глаз с камня. Руки она держала в карманах.

— Камни не падают с неба, Полина. Вы меня понимаете?

— Да, профессор.

— Кто-то поставил там эту статуэтку.

— Мне

кажется, это невозможно.

Профессор повернулся лицом к озеру и пробормотал себе под нос:

— Кто-то или что-то…

Полина подумала, что старый ученый, может быть, предупреждает ее об опасности, которой она не хочет смотреть в лицо, и вздрогнула от страха.

Солнце стояло между двумя скалами и напоминало голову на каменных плечах. Листья дубов теперь казались красными и дрожали в потоке горячего воздуха.

— Вы думали о духах?

Палестро стоял на расстоянии нескольких метров от Полины и поэтому должен был прокричать этот вопрос.

— О духах?

— Да. Если люди тысячи лет приходили в эту пещеру, для этого должна быть причина.

— В этой местности, — профессор описал рукой полукруг, указывая на окружавшие их скалы и подлесок, — отсюда до каланок и еще где угодно есть сотни пещер. Так почему именно пещера Ле Туэн?

— Потому что она единственная, которую мы обнаружили.

Профессор улыбнулся, но улыбка получилась невеселая.

— Отличный аргумент. Наши исследования и находки позволяют нарисовать только очень расплывчатую картину прошлого. Доисторический мир — это лишь наше представление о нем. Но я хотел спросить: почему это святилище существовало так долго?..

— Не знаю, — ответила Полина.

— Это необычно! — Взгляд старого ученого вспыхнул ярким огнем. — Вам суждено объяснить нам его долговечность. Вы уже нашли мастерскую некоторых художников, которые расписали эту пещеру. Остается лишь выяснить, зачем они это делали. Это великая тайна наскальной живописи.

Полине стало не по себе, когда Палестро заговорил о тайнах. В отличие от Кристины Отран профессор никогда не имел странных идей по поводу первобытных религий. Он всегда делал лишь логические выводы на основе впечатляющего количества прочитанной литературы и проведенных исследований. Однажды он спросил Полину, верит ли она в духов. Она ответила «нет». Вера в духов могла бы свести ее с ума или погубить.

Они пошли в сторону пещеры Бом-Бон. На начальном отрезке пути, где тропинка поднималась на плато, Палестро остановился, чтобы отдышаться.

— Здесь я начинал, — сказал он.

Котлованы и траншеи, которые в начале семидесятых годов вырыла команда Палестро, теперь поросли кустарником. Крыша домика обрушилась.

Полина подошла к одной из траншей. На стенке раскопа были прекрасно видны археологические слои.

— Вы знаете, кто работал здесь на раскопках? — спросил Палестро.

— Нет.

— Пьер Отран, отец Тома и Кристины. Мы познакомились за несколько лет до этого происшествия. Он ходил на мои курсы в Эксе.

— Я не знала, что он был исследователем — любителем доисторической эпохи.