Первый после бога
Шрифт:
Не прошло и десяти минут, как моряки нагнали карету. Очевидно, это был возок из поместья Орельяны – большой, украшенный гербами на дверцах, но неуклюжий и тихоходный. Его, выбиваясь из сил, тащили две лошади.
– Стой! – выкрикнул Шелтон. И добавил потише: – Кто шевельнется, пуля в лоб.
– Вы уверены, дон капитан? – Сармиенто, сидевший на прекрасном иноходце, обогнул карету. – С вами четверо, а у меня тут пятнадцать вооруженных слуг. Сила на моей стороне.
Его всадники развернулись по обе стороны возка, и Шелтон их пересчитал. Точно, пятнадцать.
– Не
Капитан развел руками. В каждой было по пистолету.
– Недоразумению, дон Сармиенто, исключительно недоразумению! – Он сунул пистолет под мышку, достал кольцо и бросил его на дорогу. – Вот перстень покойного дона Руиса. Мои обязательства исполнены, но сундука с золотом мы в усадьбе Орельяны не нашли. Там вообще какой-то непорядок. Даже воды напиться не вынесли.
– Что поделаешь, дон Шелтон, такова жизнь, – произнес Сармиенто, тоже доставая пистолеты. – Кому-то достается красавица и золото, а кому-то – ничего. Даже воды, чтобы напиться.
Шелтон бросил взгляд на карету. Ее дверцы были закрыты, на окнах – плотные темные шторки. Лошади, тащившие этот возок, тяжело поводили боками, с их губ падали клочья пены. Возницы капитан не видел из-за высокого верха кареты, но тот, очевидно, тоже был вооружен.
Наблюдая за Шелтоном, Сармиенто держал пистолеты у коленей. Один из его всадников вскинул мушкет, другие тоже потянулись к оружию.
– Будьте благоразумны, капитан, нас втрое больше! Возвращайтесь назад и навестите моих испанских соседей. Уверяю вас, в их усадьбах немало добра. Вам хватит! Так что…
– Опусти мушкет, моча черепашья! – вдруг рявкнул за спиной капитана Берт Айрленд. – Не хочешь? Ну, получай!
Загремели выстрелы, и Шелтон, мгновенно соскользнув с седла, тоже разрядил пистолеты. Оглянувшись, он увидел, что моряки спешились и стоят за лошадьми, две из которых были ранены и панически ржали, задирая морды. Восемь или девять слуг Сармиенто валялись в пыли, кто недвижимым, кто корчился и вопил от боли. По равнине мчался обезумевший конь, но вдруг споткнулся, рухнул в кусты и замер. Уцелевшие – из тех, кто окружал возок, – тоже спрыгнули на землю; кто стоял в ошеломлении, кто торопливо возился с мушкетом, кто схватился за нож.
– Добейте их, – велел Шелтон, осмотрел своего жеребца и убедился, что тот не пострадал. Его люди устремились вперед, послышался лязг клинков, затем глухие удары и вопли. Всё было кончено в несколько минут. Капитан в это время перезаряжал пистолеты и посматривал на дона Сармиенто. Тот всё еще оставался на лошади, но, кажется, стремительная схватка и гибель слуг потрясли его – он выглядел, подобно человеку, пораженному молнией.
– Теперь сила на моей стороне, – произнес Питер Шелтон. – Мне чудится, я слышу слабый стук в карете… Сойдите с коня, Сармиенто, и откройте дверь. Я хочу познакомиться с вашей прелестной вдовушкой.
– Нет! Никогда! – выкрикнул метис, но Смарт и Нельсон, повинуясь кивку капитана, стащили его с лошади и отобрали пистолеты, а Пим отворил дверцу возка и помог
Капитан усмехнулся:
– Вы своеобразно выражаете любовь, дон Сармиенто… Пим, развяжи ее.
– Вы не понимаете! – выкрикнул метис, сжимая кулаки. – Вы ничего не понимаете, капитан! Я люблю ее, а она любит меня! Меня, и никого иного!
– Он лжет, – выплюнув кляп, хрипло промолвила пленница. Женщина выпрямилась, отбросила назад волосы, и ее голос вдруг стал звонким и обрел силу: – Ты был лгуном в детстве, Антонио, и ты лжешь сейчас! Я никогда не любила тебя! А теперь, когда ты ворвался в мой дом, когда посмел меня связать, я тебя ненавижу!
Шелтон глядел на нее в полном остолбенении. Не потому, что она была высока, стройна и поразительно красива, не потому, что гнев красил ее еще больше; нет, причина была другая! Перед ним стояла его бабка Исабель Сольяно – такой, какой, наверное, она была в молодости, лет в двадцать или двадцать пять. Сходство, с поправкой на возраст, казалось поразительным: те же яркие карие глаза, изящный носик, темные, чуть вьющиеся волосы, тот же рисунок рта и скул, тот же голос, те же жесты – и, кажется, тот же нрав. Когда донья Исабель гневалась, не стоило попадаться ей под руку.
Справившись с первым ошеломлением, капитан шагнул к пленнице и спросил:
– Ваше имя, сеньора?
– Соледад Мария Исабель де Орельяна, – произнесла она, гордо вскинув голову.
– Имя вашего покойного супруга меня не интересует. Как вас звали до замужества? Откуда происходит ваша семья? Может быть, из Картахены?
Тонкие брови сошлись, выдав ее удивление.
– Я из рода Сольяно, и наша семья прежде жила в Картахене. Но мой прадед перебрался в Перу, когда его дочь похитил какой-то проклятый разбойник… страдал, корил себя за это, не мог оставаться в том городе… Вы тоже разбойник, сеньор? И вы, как Антонио, тоже хотите сделать меня своей наложницей?
Питер Шелтон расхохотался.
– Только с вашего согласия, леди! Только так и не иначе! – Он стиснул рукоять тесака и повернулся к Сармиенто. – Я забираю эту женщину. Наш контракт расторгнут.
– Клянусь всеми святыми, я вам этого не позволю! – Побледнев, Сармиенто шагнул ближе к карете. – Признаюсь, я виноват, но лишь в том, что сеньора пожелала отправиться в Лиму, а я решил ее сопроводить… Но наш договор в силе, дон Шелтон! Вы получите свое золото! В той пещере, куда я вас отведу…
– Оставим в покое пещеры с золотом. То, что происходит здесь, – вопрос чести. Семейной чести, – уточнил капитан. – Я полагаю, вы, дон Сармиенто, намерены взять эту леди в жены?
– Да! Да! Тысячу раз – да!
Метис схватил молодую женщину за руку. Она попыталась вырваться – молча, со стиснутыми губами.
– На брак нужно согласие родственников, – сказал Шелтон, поглядывая, как Смарт и Нельсон тащат из кареты ларцы и сундучки. – Но отец леди уже в лучшем мире, и здесь только один ее родич и защитник – я, ее брат.