Пёс, балбес и Я
Шрифт:
И, боюсь, в худшем проявлении этого слова – потому что когда к тебе с утра наведываются органы опеки своим полным составом, добра от них точно не жди…
– Чем обязана? – только и сумела брякнуть обалдевшая я, тупо глядя на сунутые мне под нос многочисленные корочки всей честной компании, состоящей аж из пяти человек.
– С проверкой, - сухо пояснили мне, без разрешения вторгаясь на личные жилые метры. – На ваш адрес поступила анонимная жалоба по поводу жестокого обращения с ребенком, разгульного образа жизни и наличия посторонних мужчин в доме.
Э-э-э…
– Сами все покажете или нам посмотреть? – грозно посмотрела на меня суровая объемная тетенька в брючном костюме, пока остальные лихо и быстро скинули обувь с явным намерением рассредоточиться по комнатам без моего на то разрешения.
Сказать, что я офигела от такого расклада, не… короче, вы поняли!
Благо, на шум и мои сиплые вопли удивления в коридор вышел сам «посторонний мужчина», небрежно сунув руки в карманы спортивных брюк. Других, не вчерашних! Да и футболка на нем присутствовала, к моему огромному облегчению – видимо, пока все спали, сосед успел сгонять в их с Танькой любовное гнездышко и сменить прикид, пользуясь тем, что его половинка удрала на рассвете на работу.
Конспирация, вся фигня…
Кстати, об еще одной фигне в моей родимой хате!
– Вот, посторонний мужчина номер один, - махнула я рукой в сторону соседа. – А вот, - махнула я рукой в сторону детской, откуда на шум выпало два голопузых киндера. – Его не менее посторонний ребенок. Других, увы, не держим.
– А вы бы не язвили, сударыня, - резко блеснула на меня очками барыня с кипой бумаг в руке. – Это вам не шуточки!
– А видно, что я смеюсь? – изумленно вскинула я брови, испытывая смешанные чувства.
С одной стороны, присутствие суровых дам, разом занявших весь мой коридор, давило как и морально, так и физически. И внутренний голос таки вопил о том, что их бояться стоило! Органы опеки в России больше издеваются, чем на самом деле опекают, и ребенка могут забрать ни за что. А доказывать, что ты не бухающий верблюд, издевающийся над собственным чадом, потом заколебаешься!
Да, конечно, не все такие, и тут все от самого человека зависит. Но, будем честны хотя бы между нами: профессиональное выгорание в таких сферах наступает до ужаса быстро, и люди работают просто для галочки, статистики и зарплаты, не обращая внимания на такие «пустяковые» вещи как правда, суть и банальное человеческое отношение!
Ну и, конечно, если человек сам по себе был какашкой, таким он и останется в любых сферах человеческой жизнедеятельности.
– Сарказм, милочка, здесь не уместен, - решила добить меня еще одна, сухая, как оглобля из старого деревенского сарая.
Блин, у них что там, в опеке, возвращение царских времен или ежегодные соревнование по употреблению архаизмов?
Впрочем, сами они архаизмы… Именем Азатота клянусь, с их появлением мне в нос явственно ударил запах старого нафталина! А может, это
Устало вздохнув, я прислонилась плечом к стене, машинально складывая на груди руки:
– Я не смеюсь и не язвлю. Я говорю, как есть. Единственный посторонний мужчина здесь – это он, мой сосед и одногруппник. А это – его племянник.
– И что он здесь делает? – поинтересовалась самая молчаливая и, как мне показалось, самая приятная дама из всего змеиного клубка. Эдакая строгая Френкен Бок в сером твидовом костюме: большая, добрая, но справедливая.
Жаль только, плюшек у нее с собой нет.
– Пока дети играют, мы собираемся готовиться к семинару по общей психологии, - равнодушно, будто перед ним каждый день такие цирковые кони выступают, ответил Морозов. Еще бы, с его-то работой! У него там и не такие звездочки каждый день пояснений требуют. И все же он не удержался от усмешки. – Подтверждающие документы принести?
– Будьте так любезны, - милостиво кивнула все та же няня Карлсона, что-то чиркая в своем блокноте. – И ваши тоже, госпожа Рябинина. Особенно мне хотелось бы видеть ваши зачетные книжки.
– Да, пожалуйста, - переглянувшись с Артуром, я пожала плечами, направляясь к шкафу, где мирно валялся мой рюкзак. С многолюдном коридоре мы с мужчиной едва разминулись, настолько было там тесно. И все равно, даже в такой ситуации он ухитрился пожать кончики моих пальцев, мол, все будет хорошо, не бледней и не ляпни лишнего.
И вот тут-то я расслабилась… По крайней мере настолько, что не рявкнула, а мирно попросила последнюю, пятую барышню, похожую на больную рыжую лошадь. – А вот пользоваться моим санузлом я вам разрешения не давала.
– Я осматриваю помещение на наличие антисанитарии, - фыркнула та, делая вид, что вовсе не она в моем туалете только что собиралась закрыться. Ну-ну, я даже где-то верю!
«А я вам разрешала?» - тут же хотела брякнуть я, но сумела вовремя язык придержать
Конечно, собственные границы я могу и буду отстаивать, даже если придется прибегнуть к грубой форме. Иначе никак – эти госслужащие, стоит им чуть почувствовать мою слабину и неуверенность, тут же мне на шею сядут! Да еще мылом натрут, и все смертные грехи повесят.
Но и самой мне эти самые границы придется соблюдать – излишнее хамство еще ни к чему хорошему не приводило.
– Возьмите, - я протянула требуемые документы той самой Френкен Бок, справедливо рассудив, что лучше иметь дело с ней, чем распалять свои нервы на ее неприятное окружение. – Что-нибудь еще?
– Я запишу ваши данные, а после составим протокол осмотра квартиры, - кивнула та довольно спокойно, без угроз и неприятных намеков. – Где можно присесть?
– Пройдемте на кухню, - широким жестом пригласила я всю честную компанию, повторив с незначительным таким нажимом для особо одаренных. – Все пройдемте. Мне неприятно, когда в мое отсутствие по моей квартире ходят посторонние. Позже я вам все покажу, мне скрывать нечего. Ванечка, Мишут, поиграйте пока в комнате, ладно?