Песчаное небо
Шрифт:
Минут через десять кверки затеяли очередной разговор — и речь их, многократно отраженная от покатых сводов, заполонила все пространство вокруг нас. Но Варвар все равно бдительно останавливался, напряженно вслушиваясь в темноту — видимо, слышал что-то постороннее. Я похлопал его по спине, как пугливую лошадку, и забормотал успокаивающие реплики — в основном, посредством междометий. Вурв, не снижая шага, повернул ко мне свою жуткую голову, и опять заворчал по-свойски, с жалостью и опаской. Сквозь мутную пелену в глазах я едва различал и его морду, и речевые интонации. Фарч, маячивший сбоку, дышал так, будто его душили — вернее, уже почти додушили. Я собрался было поинтересоваться о привале, но тут нас нагнал Малыш. Варвар, как пришпоренный, взбрыкнул, заголосил, и отбежал подальше,
Малыш остановился перед Севи, безмолвно с ней пообщался, и разразился ворчливой тирадой на языке местных жителей. Варвар орать перестал, перешел на две конечности и, опасливо переминаясь с ноги на ногу, опять заворчал что-то плаксивое.
Я перевернулся на спину, хрипя и матерясь — даже это было очень больно. Ни вурвов, ни кверков я уже видеть не мог. Свое участие в экспедиции на сей момент я посчитал законченным, и готов был к любому решению кверков-поводырей по поводу моей недвижимой персоны. Я устал! И идти, и спорить.
Малыш вступил с Варваром в диалог, и через какое-то время вурв даже о чем-то с киборгом заспорил. Судя по напряженной собранности Севи, разговаривала все-таки она, а Малыш только переводил. Абвир, тем временем, подошел ко мне и бегло ощупал мои ноги, полностью игнорируя мои стоны, проклятия и нелицеприятные восклицания.
— Похоже, сломал… — высказался он вполголоса. — Придется тебе подождать нас здесь.
Ничего иного я от него и не ждал, а когда он подсел к капитану, стал с ненавистью рассматривать потолочный свод — бугристый, грубый и все такой-же зеленоватый. Скудного света скафандров хватало, чтоб разглядеть основные неровности — ничего особо инопланетного я в них уже не видел.
Кверк ощупал безмолвного и недвижимого капитана, помедлил пару секунд, поднялся и отправился к Севи — но она предостерегающе подняла руку. Я тоже посмотрел на Фарча оценивающе, и помрачнел: капитан походил на труп, и очухиваться не собирался. Похоже, кверкам придется дальше идти только с Малышом, ну и с нашим новым знакомым.
Спорящие, наконец, замолкли. Севи устало потерла лоб, и взглянула на бойца. Тот в двух словах обрисовал ситуацию. Достав из своих баулов какую-то машинку, врач через эту машинку осмотрела сперва мое тело, затем Фарча.
— Принеси аммиак, — бросила она Абвиру, и встретилась с моим взглядом, полным ненависти и бешенства.
— Кости целы, ты просто ушибся. Нужно идти дальше.
Я захохотал, подавился и закашлялся — жжение в груди навеяло аллегорию, будто аммиак плещется в моих легких. Даже не аммиак, а кислота.
— У Фарча тоже все цело — ему повезло, кости у него куда слабее твоих. Удачно упал…
Я не ответил. Дыша, как в припадке, я снова перевел взгляд на бугристый потолок. Мы вообще тут шествуем весьма удачно, насколько я заметил… полсуток долой, а мы еще живы. Не считая бедолаги-вурва, неосторожно повернувшемуся к кверку спиной.
— …Я убедила нашего подземного друга, что мы не опасны. И вы очень вовремя отшибли себе опорно-двигательный аппарат — ради вашего спасения он приглашает нас в свое поселение. Удача пока на нашей стороне.
Снова смеяться я поостерегся.
Я мерно покачивался на спине киборга, и все так же разглядывая извивы минеральных жил на потолке — я мог дотронуться до него рукой, если бы захотел. Потом я заметил, что проход снова расширяется — потолок плавно подался вверх. Перед отправлением кверки сняли с нас скафандры, раздели и обильно намазали нашу синюшную кожу какой-то пахучей гадостью. Я хотел было заикнуться о возможных инопланетных вирусах, но кверки действовали уверенно — видимо, их предыдущие высадки ничего опасного здесь не обнаружили. Севи чинила нас как неисправного корабельного полотера — механически, без малейшего оттенка брезгливости, либо участия. Легкая сосредоточенность мелькала
Скафандры на нас так и не одели — это на поверхности я бы замерз, а чем дальше мы удалялись от места высадки, тем мне становилось теплее. Я уже перестал лязгать зубами, как во время лечебных процедур, а вот Фарч, привыкший к более теплому климату, без скафандра зябко ежился и поводил плечами.
Вскоре запах озона показался мне доминирующим. Я кое-как перевалился на бок, и, глянув вперед, охнул: далеко впереди коридор становился еще более высоким, и на его потолке плясали отсветы грозовой иллюминации, царящей пока за пределами нашей видимости. Странно только, что я не слышал грозовых раскатов… Тут у меня заныла шея, и я снова лег, попутно сосредоточенно соображая. У Варвара морда вытянута — это как-то можно понять: полжизни они передвигаются на четырех конечностях, и если у них и были когда-то нормальные лица, то в результате природных особенностей морды их несколько… отвисли. Это ладно. И отсутствие глаз у подземных жителей тоже можно было бы понять, если полагать, что под землей тьма тьмущая — а тут выясняется, что у них под землей светло! Странно. Либо это локально освещенное место, либо глаз нет только у некоторых… особей. Либо эти вспышки появляются не всегда. Либо, не везде. Либо всегда, но появились они не так давно… м-да, гадать я могу сколько угодно. Пока еще рано делать выводы.
Когда селение открылось нашим взорам, Малыш остановился. Я опять, извернувшись, глянул вперед — и не смог сдержать вздох потрясения, чем заставил Фарча заворочаться — он тоже захотел посмотреть на это чудо. Молнии змеились по многократно раздавшейся пещере во всех направлениях, по вполне земным проводам, развешенных по потолку. Я, окаменев, разглядывал яркий, висящий шар, буквально полыхающий разрядами. Колдовским сияющим солнцем висел он в центре свода и голубыми лучами от него разбегались в разных направлениях провода. Я бросил взгляд на своих спутников — все стояли, как громом пораженные, даже кверки. У Фарча в глазах страх смешался с недоверием, однако он смотрел не на селение, а на меня. Я с испугом окинул себя быстрым, настороженным взглядом, а потом вспомнил свои россказни, и страх пронзил уже меня — фантазии мои воплощались в реальность вполне недвусмысленным образом. Эти разряды мало походили на фэнтезийную магию, но аналогия напрашивалась именно такая, и это меня пугало больше всего.
Я почувствовал чей-то напряженный взгляд, повернул голову в еще более неудобное положение, и увидел, как кверки разглядывают наши с Фарчем испуганные переглядывания. После чего шею пронзила боль, и я поспешно отвел взгляд, придав голове, а заодно и телу — максимально комфортное, лежачее положение. Малыш опустил меня к самому полу коридора, и я, скосив глаза, разглядел лицо подошедшей ко мне Севи. Взгляд у нее был по-прежнему деревянный, но в ее вопросе мне послышалась угроза:
— Не утаил ли ты чего-то важного в своем рассказе, человек?
Я беззвучно хмыкнул, не представляя, что мне ей отвечать. Рассказать про магию? Файерболы? Чей-то-там-глаз на столбе? Взгляд-то у нее бараний и чаяния такие же — но я-то бараном не был! Совпадения эти — раз за разом — превращали нашу серьезную, сложную миссию спасения чудом уцелевшего беглеца — в фарс; сказочную байку — в маршрут поисков, а меня — в идиота-конспиратора: все прекрасно видели, что это не сказочная магия, но врачиха с меня не слезет, пока я не изложу ей известные мне заклинания великих, но все же выдуманных магов.