Пещера Рыжего монаха

Коробейников Герман Александрович

— Хайт, слышал! — отозвался Аджин. Василид тоже кивнул.

— Так вот, — продолжал Федя, — те же силы, которые устраивают землетрясения, сжали землю. — Федя показал руками, как это было, — и дно моря вздыбилось как гора. А уж затем море отступило, реки прорезали в горах ущелья; ветры, дожди свое дело сделали, и горы стали такими, как сейчас. Но тянулось это тысячи, даже миллионы лет. Ну как, понятно?

Василид кивнул, но в глазах его было сомнение.

— Может быть, — пожал плечами Аджин.

Федя расстроился. Ему стало

ясно, почему его объяснение не устраивало приятелей: их рассказы были куда занятнее. Впрочем, он утешил себя мыслью, что и ему будет о чем порассказать. Начитанность тоже кое-что значит. Битвы, дуэли, ужасы заточения, жуткие обычаи, невероятные обряды — от этих историй у его друзей волосы дыбом встанут. А пока он недовольно продолжал:

— Все равно учиться надо, столько узнаете, что самим будет интересно. Рано или поздно никому школы не миновать. Отец говорил, что взрослые и те будут учиться читать и писать.

Аджин возразил:

— Хайт цараби! Извини, что перебью твои золотые слова, но сам подумай: я учиться буду, сестра будет, а кто работать, кто нас кормить будет? Одна мать, да?

— Что-нибудь придумают, — без особой уверенности сказал Федя. — Вот с кормежкой станет легче, тогда и найдут выход, чтобы всех выучить. Зато выучитесь, так ты, например, инженером станешь, а Асида — врачом.

Аджин снова возразил:

— У нас говорят: «Сын кошки — мышку ловит». Разве так бывает: отец у меня — крестьянин, а я инженером буду?

— Не хочешь инженером стать, сельскому хозяйству учись.

— А это зачем?

— С помощью науки ты, к примеру, можешь в три раза больше кукурузы вырастить на своем участке.

Все помолчали и тихонько вздохнули. Заманчиво и в то же время туманно рисовалось каждому будущее.

— Хватит прохлаждаться, за работу! — скомандовал Федя. По желанию Аджина лом был вручен ему; Федя взялся за шкуру. Аджин старался на совесть, но через полчаса стало ясно, что работа ему не под силу. Наступил момент, когда он, вконец обессиленный, ругнулся по-абхазски и бросил лом.

— Ну как, хороша работка? — осведомился Федя.

— Чтоб ей добра не видеть!

— То-то… Отдохни немного, а потом работай, меняясь с Василидом.

Через некоторое время труды кладоискателей были в какой-то мере вознаграждены. В правой части ниши из-под груды обломков показалось отверстие. Чтобы определить, ведет ли оно вниз, надо было до конца очистить пол.

Солнце прошло уже больше половины пути, зной проник в помещение, и все обливались потом.

— Слушай, — не выдержав, обратился к Феде Аджин, — когда твой клад будет?

— Я не колдун, чтобы все наперед знать. Возможно, что вначале даже не сокровища найдем, а документы, в которых указано, где они хранятся. Так тоже бывало.

— Э-э, — разочарованно протянул Аджин, — ты же говорил…

— Вот тебе и «э»! Работай знай. Кто шагает, пройдет дорогу, — так ведь у вас говорят?

Аджин что-то буркнул

в ответ по-абхазски. Они продолжали работать. За это время никто не обратил внимания на то, что Худыш куда-то исчез. И когда снаружи вдруг послышался его лай, мальчики были удивлены. Аджин, радуясь возможности отвлечься от работы, выбежал из помещения. Вернулся он через несколько минут вместе с собакой.

— Никого нет. — Он пожал плечами, отвечая на вопросительные взгляды приятелей. Но Худыш не сразу успокоился: часто поглядывал в сторону выхода и недовольно ворчал. Шерсть у него на загривке дыбилась от возбуждения.

— Может, кто из паломников забрел? — предположил Федя. — Надо быть настороже. Не хватает, чтобы вместо нас другие до клада докопались.

Работали уже из последних сил. Но вот, наконец, радостное восклицание Феди заставило приятелей подбежать к нему. Из-под расчищенного завала в боковой части ниши показалась ступенька лестницы. Глубоко ли шла лестница, можно было только гадать — весь проход был завален. Но Федя был рад и этому: подземелье хранило тайну, и шансы на успех пока не уменьшились. На сегодня со спокойной совестью можно было закончить работу.

Послушнику еще предстояло помолиться в часовне и выпить святой воды. Приятели подождали его на дороге, ведущей к водоему. Василид появился минут через двадцать, довольный, с просветленным лицом.

— Вот и слава богу! — сказал он. — Братья меня видели, если кто в обители спросит, подтвердят, что я там был.

Хорошо было идти под гору, чувствуя, как отходят натруженные руки. Все были веселы, довольны собой и друг другом.

Федю давно уже подмывало втянуть послушника в спор о религии. Считая, что для этого наступил благоприятный момент, он начал так:

— Вот ты веришь в бога, а я нет. А попы небось хотят, чтобы все верили. Говорят, раньше сколько чудес на свете было — и Христос из мертвых воскресал, и ангелы с небес слетали… Почему бы богу и сейчас какое-нибудь чудо не сотворить?

Василид чуть помедлил, потом в свою очередь спросил:

— А если чудо и вправду будет? Ну, спустится сейчас с неба ангел на лебединых крыльях — ты станешь после этого верить?

— Поверил бы… куда ж тут денешься!

— Вот видишь, если чудо случится, то всякий дурак поверит. А ты так поверь, без чуда.

Ответ был неожиданным и обезоруживающим. Федя молчал — второй раз его сегодня загоняли в тупик.

— То-то вот! — со вздохом добавил Василид. Подавляя досаду, Федя задал новый вопрос:

— Тогда вот что скажи. Возьмем, к примеру, революционера. Он всю жизнь за бедных борется, в тюрьме, на каторге за это мучается, а сам — неверующий. А какой-нибудь купец всю жизнь людей обкрадывает, по кабакам гуляет, грешит одним словом, а настанет пора умирать — он церковь на свои денежки построит. Так кто же, по-твоему, из них в рай попадет: купец или революционер? Ну-ка, ответь попробуй!