Пещера Рыжего монаха
Шрифт:
— У нее было люлечное обручение, она сама мне призналась.
Аджин расхохотался:
— Я ей покажу обручение! Она кому хочешь голову заморочит. У нас и люльку давно выбросили.
Федя боялся верить.
— Так ты считаешь… — нерешительно начал Федя. Дальнейшие события развивались как-то независимо от его воли.
— Так, — думал вслух Аджин, — бурка деда Алхаса совсем износилась…
— А для чего бурка? — вставил вопрос Федя.
— Во что заворачивать будешь невесту? Хайт цараби! Возьмем у Тагуа. Коня нет, и взять негде. Украсть, что ли?
— Ты спятил,
— Ладно, обойдемся ишаком Юсуфа. А где будет ваша амхара [40] ?
— Я подумаю, — ответил Федя.
— Да будет в прошлом твоя печаль, дорогой! — заключил Аджин и подмигнул другу. На дороге показался Василид.
Находясь под впечатлением своего замысла, друзья не обратили внимания на то, что послушник запоздал порядочно и вид у него был невеселый.
Подъем на гору стал привычным, и ребята скоро достигли крепости. Все было так, как они оставили в последний раз: лестница очищена от завала метра на три вниз, спрятанный инструмент — на месте. По всем признакам вход в подземелье был близок. Но и трудов прибавилось: работать в узком проходе стало неудобно; высвобожденные камни приходилось таскать вверх по лестнице.
40
Амхара — маленький домик для новобрачных.
Федя трудился не жалея сил, но на душе час от часу становилось хуже. Что делать, если клада не окажется там, где они ищут? С самого начала он втайне понимал, что с таким же успехом можно рыться в любом уголке крепости. Но в то время главным было увлечь друзей. А что сказать им сейчас?
Василид тоже был удручен.
Что касается Аджина, то он пребывал в отличном настроении.
К обеду наработались до изнеможения. Поели всухомятку и, как обычно в это время, устроились на отдых. В мыслях об Асиде Федя почти не спал минувшей ночью и теперь сам не заметил, как задремал.
Василид сидел пригорюнившись, уперев локти в колени и положив подбородок на сжатые кулачки.
Аджин тем временем повел себя странно. Тихо ступая, он направился к выходу, там обернулся и, приложив палец к губам, поманил за собой Василида.
Покосившись на спящего Федю, тот последовал за Аджином.
— Куда это ты?
— Идем, дорогой, — громко шептал Аджин. — Я, конечно, в кладах не очень понимаю, но думаю, нашел кое-что.
Они остановились среди развалин.
— Стой здесь и смотри, — сказал Аджин. Сам он подошел к стене и с немалым усилием извлек из нее камень.
У Василида рот открылся от удивления — в стене был тайник.
Насладившись произведенным эффектом, Аджин начал извлекать содержимое тайника: толстую папку с бумагами, тетрадь в кожаном переплете, карандаш, несколько свечей и коробок со спичками, узелок с сухарями и сушеными фруктами. Еще была какая-то жидкость в большой бутыли — густая, маслянистая.
— А где же золото? — спросил Василид.
— Не спеши, друг, все будет. Садись. — Аджин был преисполнен важности. — Золото здесь, — заявил он, многозначительно похлопав по тетради. — Федя
— Давай Федю позовем! — горячо воскликнул Василид.
— Э-э, дорогой, зачем Федя? Мы сами разве дураки? А то он думает, что один все знает. — Мысль утереть Феде нос, как видно, очень прельщала Аджина. — Сначала все узнаем, потом позовем, — решил он.
— Зачем же ты меня позвал?
— Неужели не понимаешь? — с некоторым раздражением воскликнул Аджин.
— Ах, да! — Василид совсем забыл, что все написанное для друга было темным лесом. — Давай посмотрю.
Василид раскрыл тетрадь; сбоку учащенно дышал Аджин.
— Что же ты? — нетерпеливо сказал он.
— Ничего не пойму… не по-нашему написано.
В тетради были заполнены лишь три страницы. Слева помещались какие-то непонятные знаки: крестики, нолики, треугольники; справа, напротив каждого знака, шел текст, но буквы были незнакомые. Нет, хоть убей, он не мог ничего понять.
— А ты не умеешь, что ли, не по-нашему?
— Откуда я знаю, по-каковски это… Давай другие бумаги посмотрим.
Аджин с готовностью открыл папку. Она была набита пожелтевшими бумагами, отпечатанными на мимеографе [41] .
41
Мимеограф, или ротатор — аппарат для размножения рукописного или машинописного текста.
— Вот это другое дело! — воскликнул Василид.
— Читай, читай! — торопил Аджин.
Василид взял первый лист:
— «Приказ от 21 мая 1909 года, — начал он. — В районе Гагринской климатической станции, в особенности около гостиниц, развелось слишком много кошек. Предписывается владельцам кошек надевать на них ошейники. Кошки без ошейников будут уничтожаться…» — Василид остановился и с озадаченным видом посмотрел на Аджина.
— Может быть, ты не так читаешь, дорогой? — спросил Аджин.
— А как еще читать, по-твоему?
— Ладно, в другом месте читай, где про золото. Василид взял из папки другой лист:
— «а) Исключаются из списка два осла за № 8 и 11, из которых один пропал, а другой издох от объедения, забравшись ночью в гостиничную кухню.
б) Штрафуется официант Никита Ладный за дерзкий ответ дворянину Нашакадзе.
в) Производятся из телят в коровы за достижением надлежащего возраста № 6 и 10, о чем объявляется по управлению поселка…»
— Вот тебе и клад! — Василид рассмеялся.
— Еще где-нибудь почитай, — неуверенно попросил Аджин.
— Читай не читай — одни глупости. Ну и умора! «Производятся из телят в коровы»… Федя узнает — обхохочется.
— О чем я узнаю? — спросил Федя, появляясь из-за стены.
— Аджин говорит, что в этих бумагах про клад написано.
— Где нашли?
— Да вот… — буркнул Аджин, кивая на открытый тайник.
Федя поспешил туда, осмотрел углубление в стене, потом присоединился к друзьям.
— Ишь ты! Кто нашел?
— Он и нашел, — сообщил Василид.