Пешки
Шрифт:
— Сложите всё оружие перед собой.
— Энн, ты слышала, — негромко, но доходчиво бросил Фурри. — Снимай все что есть.
Через некоторое время створки разошлись и навстречу вышел небольшой вооруженный отряд. О да, огнестрел у них есть…
Аккуратно сложив все в деревянный ящик, сержант (или кем он там был?) опечатал тару, гарантируя сохранность вещей.
Фурри сделал какое-то дикое па, чем вызвал смех у всего отряда. Начальник охраны, когда гогот стих, доверительно поведал о нюансе, вызвавшем бурную реакцию.
— Ты, главное, пред лордом такого не делай, он не поймет.
— Это
— Он самый. Только это присяга на верность юноши, выбравшего легкий путь крестьянской сохи.
С каких это пор работа в поле была легкой? Как и в период заучивания простейших культурных особенностей ещё на Вентре, Энн не могла до конца понять философию жителей Аспирана. В Империи сельским хозяйством занимались исключительно каторжники и фермеры, работающие на себя. Тяжелый труд, неблагодарный и низкооплачиваемый. У арестантов выбора не было — либо в шахты операторами рудодобывающей техники, либо в поля. Но никто и никогда в Империи не думал, что это легкая работа. Люди понимали, что возделывать землю и ухаживать за растениями — каторжный труд. В ветреную погоду надо бороться с ветром, летом — с солнцем, ну а при обильных дождях — с лишней влагой, поддерживая баланс. Битва со стихией всегда выматывает. Она прибережет свои соображения для лорда. Если уж он изволит с ней поговорить. Похоже, тут до разговоров с женщинами не снисходят в принципе.
Размышления девушки прервал командир отряда.
— Мы проводим вас на постоялый двор. Лорд недавно был ранен, точно не знаем, когда он будет готов принимать гостей. У вас есть, чем заплатить за жилье?
— Серебро нынче в ходу? — осведомился Фурри.
— А как же…
— Можем прислать лекаря, — встрял один из солдат, явно из рядовых и тут же словил неодобрительный окрик сержанта.
— Не требуется, — Фурри бросил полный оптимизма взгляд на раненых. — Но будем благодарны, если вы поможете их донести. Девушка совсем устала.
Энн чуть не взорвалась потоком брани, но вовремя прикусила язык. Показывать свой нрав лучше в другой обстановке, тем более, что в город их еще не провели.
Как прошел очередной день, Энн помнила смутно. Кажется, она с кем-то разговаривала, на автомате разрешая вопросы, которые, в сущности, не очень-то её и касались. Вечернее солнце, чуть более милостивое, чем дневное, испепеляющее, не приносило дискомфорта. В голове крутилась одна-единственная мысль: домой возвращаться больше незачем.
Криокома это всего лишь сон, отсрочка, таковым он был им для Китти. Анна же себя чувствовала совсем по-другому. Положить ребенка в криокапсулу для нее означало смерть и конец борьбы. Пусть это не так, но много ли вы помните случаев, когда здравый смысл сразу и однозначно побеждал?
Энн самой нужна была реабилитация или просто сторонняя помощь, разговор по душам, слова поддержки. Совсем немного, чтобы не дать затащить безвыходной на первый взгляд ситуации её в черную пучину безразличия. Выручила дисциплина.
Работа — спортзал, связка сработала и помогла Анне прийти в себя в тот же вечер. Уже спустя полчаса
Боль привела в чувство. Тело начало ныть, а когда на очередном упражнении у Энн переклинило колено, и пришлось опуститься на пол, её наконец-то прорвало слезами.
Когда она попрощалась с Китти, внутри возникла пустота, будто бы отняли значимый кусок цели в жизни. Так оно и было. Но девочка жива, пусть и в заморозке. Почему же тогда Энн чувствует себя так отвратительно, словно отправила Китти на гильотину?
Из всех зол Энн сознательно выбрала меньшую, а внутри разъедающим червем копошилось понимание, что она проиграла, сдавшись обстоятельствам.
Луч надежды, что не все потеряно? Наверное. Но полутора лет в запасе теперь у Энн не имелось, значит — пора нащупать новые, более эффективные пути решения. Она подобрала бутылку с водой, стоящую возле скамьи и поплелась в душ.
Прохладные струи воды отрезвили. Нельзя раскисать, это всего лишь анабиоз, длинный, контролируемый сон. Анна приводила доводы один за другим, осталось закрепить результат.
Домой идти не нужно, более того, в таком состоянии— опасно.
Энн направилась в бар. Давно она не была в подобного рода заведениях, избегая алкоголя и других веществ, которые могли воздействовать на ее равновесие. Сейчас ситуация в корне отличается. Ей больше не требуется держать себя в узде, избегая моментов слабости, все уже свершилось, и настало время, когда разбитый бокал придется воссоздать с нуля. А ром и текила — лучшие катализаторы процесса. К тому же, определенно стоит отвлечься.
— Какие люди! — Жером улыбнулся во всю ширь, на которую был способен его огромный рот.
Размах немаленьких рук, похожих на толстые бревна, занял половину пространства барной стойки. Энн от неожиданности отпрянула, но, увидев знакомое лицо, облегченно выдохнула.
Дневная жара спала, и народ устремился развлекаться, кто в персональные боксы в объятия виртуальной реальности, а кто — по старинке, в бары, которые даже в 37 веке не утратили своей привлекательности для человечества.
— Привет, Жером, рада тебя видеть, — её тихий голос с трудом пробивался сквозь гул разговоров завсегдатаев.
— А я тебя… Не поверишь! — Жером словно не слышал никого, кроме девушки, как постоянные, так и случайные посетители утратили для него ценность. — Чем тебя угостить? А ну, брысь! — бармен шикнул на какого-то сопляка, то ли студента, то ли обычного клерка, не внушающего доверия. — Уступи даме место!
Парень начал возмущаться, но кто-то из живого персонала увлек его в недра заведения, где всё ещё были свободные столики.