Песнь о наместнике Лита. Тревожное время

Канра Дана

– Я свидетельствую, - судя по тону Ларака, тот точно рассчитывал.

– Унар Ричард, проводите графа Ларака и возвращайтесь. Отвечайте: "Да, господин Арамона".

– Да, господин Арамона.

Эйвон Ларак вышел первым, торопливо поклонившись - видимо увидел, как изменилось лицо дорогого племянника на моменте чтения клятвы, и спешил оставить "загон". Хмурясь и чувствуя, как мешаются в крови ярость со смятением, Ричард шагал за ним, и ощутил колючую досаду, увидев, что слуга со свечой, проводивший их на улицу, собрался греть уши.

– Ступайте в

дом, - нашел в себе силы распорядиться Ричард, и посмотрел на слугу спокойно и строго.

– Как вам будет угодно.

Слуга скрылся за дверью и наверное продолжал подслушивать, но Ричард не стал проверять - слишком дорого было время. Вместо этого юноша возмущенно посмотрел на опекуна.

– Вы знали про клятву.

– Ричард, не делайте поспешных выводов...

– Клятва - это не пустые слова, граф. А вы специально отослали Реджинальда в Олларию, чтобы он мне ничего не подсказал, - Дик старался говорить тихо и спокойно, и очень надеялся, что у него получается.
– Вопрос: зачем?

– Я не потерплю разговоров с вами в таком тоне, молодой человек.

– Этот разговор продолжится.

– ...

– Вы надеетесь, что Арамона сживет меня со свету и Надор перейдет к вам, поэтому при мне старательно отговаривали матушку. Потом не будет подозрений.

– Прощайте, Ричард, - нервно и быстро проговорил граф Ларак.
– Надеюсь, вы сдержите... клятву.

Прощайте?! Ричард улыбнулся с неприязнью глядя вслед торопливо уходившему опекуну. Он такой же как Штанцлер, и потому даже вовремя сказанное издевательство звучит, как заботливый совет хорошо одеваться во время дождя. Но умирать в этих равнодушных каменных стенах Дик Окделл не собирался, сперва ему предстояло прожить полную открытий и совершений жизнь. По крайней мере юноша на это рассчитывал.

– Да, господин граф, - сказал Ричард, провожая бессильным взглядом дядю.
– Я поклялся и я исполню.

А потом он открыл тяжелую дверь и вернулся к слуге.

Глава 4. Достойные молодые люди

– Здравствуйте, сударь, - поприветствовал Ричард Окделл цирюльника, который, к счастью, не походил лицом на двух предыдущих слуг, и озадачился тем, правильно ли обращается к слуге. Хотя какая разница. Никто не выругает за несоблюдение этикета, тем более человека, временно отказавшегося от родового имени.
– Куда мне садиться?

– Сюда, - мужчина подвинул к нему стул.
– Вы растите бороду, молодой человек?

– Нет, - просто откликнулся юноша, которому не хотелось себя старить раньше времени.

– Унарам запрещено растить.

– Я и на голове не особо отращиваю, - пожал плечами Ричард, - что уж говорить о лице.

Дома попробуй-ка отрасти на лишний бье длиннее - мгновенно явится герцогиня с недовольно поджатыми губами, нотациями про неподобающий Человеку Чести вид и, собственно, с цирюльником. И неважно, сколько Человеку Чести лет - семь, десять или двенадцать - глупое правило нужно было соблюдать. Поэтому сейчас цирюльник покачал головой,

заметив, что стричь тут уже нечего. Щелк-щелк - две небольшие русые пряди со лба соскользнули на серый камень пола, и на этом все закончилось.

– Спасибо, - слуга отошел и вздохнул.
– Если бы и прочие унары были такими, как вы, а не отращивали кудрявые волосы до плеч. Я не привык работать с такими, это ведь дело женских мастеров.

– Кудрявые волосы до плеч?

– Или длинные хвосты, - посетовал цирюльник.
– Одного еще и уговаривать пришлось, чтобы изволил развязать ленту. Не хочу сказать ничего дурного о молодых господах, но многие как будто в пажи готовятся, а не в оруженосцы.

– В нашем возрасте быть пажом поздновато, - весело ответил Ричард.

– И то верно. Но мы с вами заболтались, а вам пора в купальню...

Вода для мытья в Лаик была прекрасно подогрета - не чета надорской тепловатой и непрозрачной водице, но, как позже выяснилось, это было единственное достоинство лаикской купальни. В полотенце Ричарда каким-то загадочным образом угодил стеклянный осколок, и в результате он порезал шею, а потом, силясь достать опасный предмет, еще и пальцы. Белую мягкую ткань залило ярко-алым, когда Дик остановил кровь, и пришлось отбросить полотенце. С головы продолжала медленно стекать маленькими струйками вода - и юноша огляделся в поисках того, чем можно вытереться до конца.

В это время чья-то смуглая проворная рука мелькнула из-за криво поставленной перегородки, схватила полотенце, а через пару секунд раздался обиженный болезненный вскрик. Шлепая босыми ступнями по гладкому мокрому полу и рискуя в любой момент поскользнуться и грохнуться, Ричард пошел туда в надежде изобличить воришку.

Там, присев на корточки возле таза, шипел от боли худой и мускулистый черноволосый парень, а злополучное полотенце валялось в углу, скомканное и еще больше испачканное кровью.

– Воровство чужого всегда выходит боком, - сообщил Ричард, прислонившись к стене.

Похититель полотенец метнул в его сторону злой взгляд.

– Отец рассказывал, что здесь выдают два полотенца!
– сообщил он несчастным голосом, не сочетающимся с яростными, метающими громы и молнии темными глазами.

– Он учился давно, правила в Лаик могли поменяться. Сочувствую вашей беде, я тоже порезался.

– Порезался?!
– ахнул южанин.
– А я разрезал этой дрянью ногу! Пятки вытирал!

Из-под узкой ступни медленно сочилась кровь, незнакомец скулил, кусая губы, а Ричард быстро и лихорадочно вспоминал, как года три назад бинтовал чистыми тряпицами ногу Айрис, вздумавшей босиком пробежаться по нагретым солнцем камням. Только в отличие от этого юнца сестренка стиснула зубы и терпела мучительную боль. Схватив полотенце, Дик прижал его к ране, затем обмотал вокруг ступни и завязал узлом.

– Ыых...
– с губ южанина сорвался очередной стон.
– Еще больнее!

– Терпите, - посоветовал Ричард, - а я схожу за цирюльником, может, он знает, чем обработать. Кстати, как вас зовут?