Песнь Пророка
Шрифт:
Нервно ползая в раздумьях вокруг дыры, он провалился вниз самостоятельно. От падения наземь спас все тот же злосчастный левый сапог, зацепившийся толстым ремнем за выступ. Гаррет повис на одной ноге, но никто к нему даже не обернулся. Бетани колдовала над Эсмильдой, Натаниэль пристально руководил процессом взглядом, Андерс исследовал место, куда они попали.
– И как это называется?
– возмутился Хоук, чувствуя, как нога мало-помалу выскальзывает из сапога.
– Я сейчас разобьюсь насмерть, и вы будете плакать.
– Не будем, - пообещал Хоу, не поворачиваясь.
–
– Да ну вас к демонам!
– рявкнул он, начиная выпутываться из сложившегося положения. Ему повезло - он нащупал рядом очередную соляную колонну, обхватив которую, он мог спокойно выползти из сапога. Разумеется, этот спуск не прошел полностью без жертв, и Гаррет ушибся, но не смертельно.
Эсмильда лежала без сознания, не подавая никаких признаков жизни. Внешних повреждений у нее не было, лицо отливало вполне здоровым оттенком. Бетани исследовала ее, направляя волну целительной энергии на все, что казалось ей подозрительным. К концу этой процедуры она устала, но зато храмовница зашевелилась. Синие глаза распахнулись и, увидев перед собой Хоука без сапога, снова зажмурились.
– Правильно, - похвалил ее Гаррет.
– Кому-то давно было пора задать феферу. Ты что вытворяешь? Хочешь сама откинуться - пожалуйста! Отдай карту, и можешь хоть в землю закатываться.
Храмовница вновь открыла глаза, с опаской смотря на них. Бетани хмурилась, Натаниэль задумчиво чесал бородку, находясь с ней в солидарности. Только Андерс, отвернувшись, улыбался краем рта.
– Вы должны меня послушать, - женщина села, не рискуя подниматься с земли. – Хоук. Она здесь. Моя маленькая крошка. Моя Ильсе… она здесь!
Ребята переглянулись - Эсмильда впервые назвала дочь по имени.
– Это простая ловушка, - наконец сказал Натаниэль.
– Кто-то или что-то заманивает нас сюда, сбивает с пути, зная, что ты не проигнорируешь этот… не знаю… смех.
– Этот смех…
– Смех, который был слышен за десятки, сотни ярдов?
– переспросил Гаррет, но Хоу не дал ему продолжить, заканчивая мысль сам:
– Камень бы поглотил его до того, как он вышел из пещеры. Конечно, если твоя дочь не смеется, как стадо огров…
– Да и с чего ей смеяться?
– подошла к делу с другой стороны Бетани.
– Она потерялась на тропах, неделю под землей среди порождений тьмы, темной сырости…
– Я все равно пойду туда, - Эсмильда ткнула пальцем в сторону единственного выхода из каменного кармана, в котором они оказались.
– Мы все туда пойдем, - Хоук печально пошевелил пальцами ноги, но на его скорбь по сапогу опять никто не обратил внимания.
– Не будем же сидеть и ждать, когда до нас доберутся эти голубки и вытащат наверх! Осмотрим, что тут.
Храмовница отвела глаза, кивая. Она поднялась и, размяв плечи, повернулась к выходу.
Тишина тут же была нарушена шепотом, идущим от самих стен. Гаррета передернуло - он предпочитал врага лицо в лицо, а не вокруг.
Пол здесь был глаже, а камни больше, поэтому идти было не так больно даже полубосиком. Шли друг за другом; коридор был столь узок,
– Тут же не может быть драконов?
– насторожился Натаниэль, замыкая шествие.
– Был бы запах серы, - покачал головой Андерс.
– Мне все равно что-то не нравится, - он откашлялся.
– А ядовитые испарения?
– Прикрыл бы рот - они бы не испарялись, - отозвался спереди Гаррет.
Хоу не стал разгадывать, чем вызвано недовольство Хоука теперь, но на всякий случай решил больше не предлагать своих вариантов возникновения запаха. Судя по всему, раздражал он только его - остальные молчали по этому поводу.
Коридор не петлял, шел довольно ровно и скоро закончился. Гаррет, шедший первым, вдруг замер, застопорив им движение.
– Что там?
– тихо спросила Бетани. Ее брат покачал головой, сглатывая. Он обернулся; по его глазам было сложно прочесть, что именно он испытывает, но вряд ли он увидел что-то хорошее.
Магесса собралась пройти, но Эсмильда оттолкнула ее, вырываясь вперед.
Когда то, что происходило в пещере, увидел Андерс, его замутило.
Пол был устлан костями. Десятками, возможно, сотнями костей: среди них были и человеческие, и гномьи черепа, но это было не просто кучей обглоданных подземными тварями скелетов. Кости были уложены в каком-то определенном порядке, будто складывали собой одному автору известный узор, а стыки были смазаны чем-то белым, похожим на паутину. Кислотная вонь, поднимающаяся от этого шедевра, заставила глаза слезиться, а к горлу - подступать комки.
Среди костей были и тела; некоторые разложились, источая характерный запах, но те, на которых попадала белая вязкая жидкость, издавали совсем другой аромат - гниения, яда, черни не то растительного, не то животного происхождения. Они тоже лежали на своих местах, дополняя задумку автора.
И похоже, автор сидел рядом со своим шедевром.
– Ильсе, - выдохнула Эсмильда.
========== Глава 15. Притча о блудной дочери ==========
Среди груд человеческих костей и облаков непереносимого трупного смрада девочка смотрелась почти невероятно. Как будто ее вырезали из другой картинки, где она играла на лужайке со своими тряпичными куклами в принцесс и рыцарей, и вставили в серо-коричневую раму сырой пещеры. Только у нее в руках были не куклы, а кости - она ловко просовывала берцовые в пустые глазницы черепов, ставя их по углам от себя, из лучевых собирала стенки. Выстраивая домик.
Эсмильда сделала шаг вперед, но Хоук придержал ее. Ильсе услышала их, поворачивая к ним свое лицо.
Правая его половина, которую они увидели изначально, не потерпела изменений. Она была бледной, но эта часть еще была похожа на лицо девочки. Ко второй сложно было применить даже слово “лицо”: от самых волос тянулась черная бугристая кожа, нос практически отсутствовал, как и верхняя губа, а на месте нижней до самого подбородка свисал набухший гнойный мешок. Ильсе улыбнулась, и из провала глаза вытекло немного светлой влаги.