Песнь Пустыни
Шрифт:
Я весь извёлся, не в силах понять, что же за хрень происходит, но тут само мироздание предоставило ответ – к нам прилетел взлохмаченной Айш-нор. Он появился совсем не оттуда, откуда мы ожидали, словно делал крюк и нагонял нас, след в след повторяя движение каравана.
– Беда, беда сюда идёт, - прокаркал он, спускаясь на первую телегу, - враг на пороге, дышит в спину. Поймает коль, он всех убьёт. Бежим, бежим иль злую примем мы судьбину!
Мы сперва не поверили и Сюин потребовала у архидемона детали. Айш-нор ответил сразу же.
С его слов выходило,
А значит, в развалинах пересидеть не выйдет. Они тупо примут нас там тёпленькими.
Пока Сюин с Гормлейт, забравшись в телегу, лихорадочно елозили по карте, стараясь найти хоть какой-нибудь выход, я подгонял отставших и тянул измотанных животных.
Сто с лишним человек при двух десятках лошадей и волов двигались до обидного медленно.
«Мы всегда можем бросить их», - ласково зажурчал в голове голос другого. Той твари, что подтачивала опоры в доме моего рассудка. – «Зачем нам слабаки? Давай уйдем, мы справимся».
Я подскочил к девушкам.
– Ну что? Идеи?
– Есть еще что-то, но сильно западней, - сообщила Сюин.
– Что-то?
Она ткнула пальцем в непонятную кракозябру сравнительно недалеко отсюда.
– Вот, написано, что здесь был небольшой городок. Можем добежать.
В голосе Сюин слышалось отчётливое сомнение, и я отлично понимал её. Чернота стремительно заполняла небосвод, вдалеке уже можно было различить завывание, в котором мне мерещился торжествующий и очень, очень злой хохот.
Что бы ни приближалось, оно не собиралось позвать нас на ужин с пирожными и чаем.
– А может… - неуверенно начала Гормлейт, но пожирательница не дала ей закончить.
Она развернулась и уставилась на девушку, и в глазах китаянки пылала ярость.
– Что, хочешь сбежать к паладинам? Милости прошу, вперёд и с песней, поев на дорожку говна. Вот только если их возглавляет Лехри, а судя по остервенелости, с которой нас преследует, он там, уже через пару часов вы будете жалеть о том, что пошли навстречу буре. Потому что этот ублюдок во сто крат хуже любого демона, любой стихии, любого зла, которые ты только можешь себе вообразить. Так ясно?
Гормлейт отшатнулась и кивнула.
– Ну а раз ясно, то вперед!
И мы помчались, стараясь убраться как можно дальше от места, едва не ставшего ловушкой для всех и каждого.
Оставалось лишь уповать на удачу, надеяться, что мы успеем, что опередим надвигающуюся стихию, что справимся с этой бедой…
***
Не успели.
Не опередили.
Не справились.
Спустя час безумной гонки, благодаря которой мы сломали одну телегу и оставили лошадь, попавшую копытом в нору, стало ясно: лимит везения исчерпан.
Небо на востоке и севере исчезло, превратившись в шевелящуюся антрацитовую массу, выпускающую ложноножки по сторонам и захватывающее всё новые и новые участки.
Ветер выл точно безумный, хватая с земли и швыряя пригоршни песка, норовящие попасть в глаза. С каждым пройденным шагом я видел всё меньше и меньше, компас точно сошёл с ума – стрелка вертелась во все стороны, отказываясь показывать направление. Часы, впрочем, вели себя ничуть не лучше, а потому не было ни малейших сомнений в том, что очень скоро мы заблудимся и собьёмся с пути.
Но никто и не думал сдаваться: охотники носились взад-вперед, раздавая самодельные факелы, собранные тут же, буквально на коленке. Каждый получил запас еды и воды, ну а оружие и так было у каждого в караване, даже у детей.
Я тоже решил подготовиться к худшему: закинул на спину рюкзак, стянул с коня чехол с дробовиком и закрепил его за спиной на перевязи, проверил револьвер и НЗ на поясе, после чего старательно разжевал одну полоску мяса.
Мы не знали что грядет, но активно готовились встречать это.
Наверное, стоило убежать, но раз не отпраздновал труса раньше, не отступлю и теперь. Сам не понимал, что мешало поступить по уму и, обвешавшись усиливающим заклинанием, просто свалить, оставив беженцев разбираться с проблемами. Умирать за меня.
Но не выходило поступить по уму! Даже чужой внутренний голос - и тот затих, не смея нашептывать гнусные мыслишки, недостойные мужчины.
– Быстрее, быстрее! – кричала Гормлейт, облачённая в плотную кожаную куртку с металлическими вставками и высоким воротом, которую я раньше на ней не замечал. – Берите всё ценное. Еду не забывайте да оружье! И пламя! Оно убережёт!
Я, если честно, не был в этом уверен - истинное зрение замечало в переливах чёрного магию. Неясно какую, но точно не отличавшуюся дружелюбием.
– Пи-и-и! – заверещал Чуча, прячась глубже во внутренний карман.
Ллингу было страшно, он не мог понять что надвигается, и это нас роднило. Никто не понимал, все боялись, изменить ничего было нельзя…
Я с тоской глянул вперед, прищурился и, не веря глазам, закричал:
– Там что-то есть! Быстрее, быстрее!
После чего, подавая пример, схватил лошадь за повод и потащил её, не обращая внимания на протесты животного. Остальные поспешили за мной, радостно гомоня и ускоряя шаг.
Наконец-то появилась надежда! Наконец…
Мы не дошли каких-то пять-шесть километров.
Сперва никто не понял что произошло, просто свет погас - и стало тихо. Невыносимо, неестественно, невозможно тихо.
Я остановился, оглядываясь по сторонам.
Буря улеглась, а нас точно накрыло большим и тёплым одеялом, окаймлённым мириадами звёзд, возносящихся к безбрежным небесам, подобно душам павших, что не сумели сами найти дорогу в мир мёртвых, брошенных Жнецом и забытых смертными, обречённых вечно скитаться по унылой и безбрежной Пустоши, что зовётся нашей жизнью, но должна, скорее, именоваться смертью всего целостного и самостного, гибелью мечтаний, надежд и стремлений…