Песнь Пустыни

Sleepy Xoma

К тому же я никак не мог отделаться от ощущения чужого взгляда на спине. Будто кто-то разглядывал меня в прицел снайперской винтовки, прикидывая, куда лучше засадить пулю.

– Слушай, - я решил, что это подходящий вопрос для того, чтобы прервать очередное словоизлияние спутницы, - тебе не кажется, что за нами следят?

Улыбка на её лице тотчас угасла.

– Уже вторые сутки, - просто ответила она. – Сразу же, как мы отошлительствовали от той заброшенной деревни. Давненько я не чувствовала такую неуёмную жажду

крови. Не скажу, что мне это очень нравительствуется, если честно.

– Могла бы и предупредить.

– А зачем? – она пожала плечами. – Он не приближательствовался, так что пусть смотрительствует.

Я хмыкнул.

Иногда понять логику Фотини было непросто. В этом она походила на Айш-нора.

– Есть мысли, кто это может быть? – поинтересовалась кровопийца. – Думаю, за нами следит не животное, а разумное существо.

– Но ты не уверена? – я попытался уцепиться за соломинку.

– Нет. Но ощущения, как от разумного.

Я тихо выругался.

Была одна мыслишка о том, кто именно мог нас преследовать посреди ничто. Даже две мыслишки. Нет, даже три! Да, целых три! Прилично для пустой башки.

Вот только ни один из вариантов не радовал. Каждый нёс в себе серьёзнейшие проблемы и смертельную угрозу.

– Давай сделаем вид, что ничего не заметили и продолжим нагонять наших. Осталось недолго, думаю, где-то через сутки-двое мы доберёмся до них. Тогда и решим, что делать с этим грёбанным сталкером.

Фотини кивнула, но непроизвольно поправила перевязь с двустволкой.

Как я заметил, она частенько делала так, когда волновалась, и даже не обращала внимания на эту привычку. Стало быть, что-то её напрягало в нашем преследователе.

Я решил узнать это.

– Что-то с ним не так?

– Да. Время от времени он… словно растворятельствуется в воздухе. Это новый опыт, такого раньше со мной ещё не происходительствовало. Моё чутье – абсолютно!

А вот это что-то новенькое, про такое дампирша – дампирша ли? – ничего не рассказывала. Ну, поделилась сведениями, уже неплохо, уже можно работать.

Я вспомнил коммуниста Киана и предположил:

– Может, он телепортируется?

– Нет, это другое. Он именно что прячет себя, когда подбирается поближе. Маскировка не действует долго, но, тем не менее, какое-то время я не могу его найти. Но как только она спадает, он старается сразу же разорвать дистанцию. Кажется, он ощущательствует мои межевые столбы, и те его раздражают. Так или иначе, это очень опытный охотник, обладательствующий поразительными способностями.

И я снова выругался. Грязно.

– Кажется, догадываюсь, кто это может быть.

– Враг?

– Да. Психованный каннибал, сожравший ребёнка из нашего отряда. Очень опасен. Один на один ты с ним вряд ли сладишь.

– Даже так? – она нахмурилась. – Приму к сведению.

– Благодарю. И знаешь…

– Да?

– Нам стоит ускориться.

Она

широко улыбнулась:

– А почему бы и нет? Такая отличная погода, такой освежающий ветерок. Самое время, чтобы побегать, что скажешь?

Я вздохнул и махнул рукой.

– Ну давай устроим забег, чего уж там.

***

По большому счёту, мне следовало попробовать это давным-давно. В идеале – сразу же после обретения усиливающего заклинания.

Серьёзно, как можно познать границы своих возможностей, если никогда не выкладываешься на полную катушку? Если не подплываешь к буйкам? Если не заплываешь за них?

Что можешь узнать о предвечной тьме, таящейся в глубинах твоей самости, коль не отваживаешься проверить на прочность пределы допустимого и в малодушии своём обрекаешь себя и всех, кто дорог, на забвение в царствии бесконечной ночи? В юдоли скорби, что проложит дорогу к сердцу каждого и не позволит слабым и жалким глупцам, возгордившимся, аки Икар, вознёсшийся в поднебесье, познать Вечность?

Ибо предел – есть лишь рифы, на который нас выбрасывают, швыряют, кидают волны жизни. И наша цель – пробиться через них, сохранив не только тело, но и душу, и разум, и само естество своё!

Но ничто не может оставаться неизменным, столкнувшись с границей, столь тонкой, что помещается на острие ножа, и столь прочной, что её не пробьёт и удар Громовержца! И каждый предел незримо меняет нас, делая сильнее, коль мы пробиваемся, или мудрее, коль обходим его, или безумнее, коль пропускаем его через себя, через слабое человеческое тело, несовершенное, зачатое во грехе и грехом порождённое.

А безумие… Знаешь ли ты, что это такое, дорогой мой друг?..

Я моргнул и тряхнул головой, отгоняя наваждение.

Последние пару минут в башку лезла какая-то ерунда, вспомнить которую не удавалось, хоть ты тресни. Словно со мной кто-то пытался говорить? После купания в огненном озере что-то изменилось. Ушло навсегда. Но пустое место тотчас же заняла иная сущность.

Понять бы ещё, какая?

Мой иллюзорный мир как будто не изменился за последние недели. Хотя и не скажу, что получалось регулярно заниматься внутри личного замка, но, тем не менее, я время от времени забредал в него, чтобы потренироваться, и не замечал ничего странного.

Тем не менее, странности, определённо, имели место быть. Понять бы ещё какие.

Я вздохнул и накинул на себя Железное тело, дополнить которое усиливающим контуром не получилось ни в какую, взамен выветривающегося, после чего покосился на бегущую чуть впереди Фотини.

Мы неслись так уже больше суток, без перерыва на отдых и сон, а она ни капли не устала. И ладно я, восстанавливающий силы мясными мана-потами, а как моя подруга умудрялась держаться таким молодцом?

Похоже, непрерывные кровопускания изрядно усилили её.